Госдепартамент США намерен аннулировать визы студентов из Китая

Госдепартамент США объявил, что начнет «агрессивно» отзывать визы у китайских студентов, имеющих связи с Коммунистической партией Китая и обучающихся в «критических областях».

«Под руководством Президента Дональда Трампа Госдепартамент США будет работать совместно с Министерством внутренней безопасности, чтобы агрессивно отзывать визы у китайских студентов», – говорится в заявлении госсекретаря США Марко Рубио.

Внешнеполитическое ведомство намерено также пересмотреть критерии выдачи виз, чтобы, как отмечается, «усилить проверку всех будущих заявлений на получение виз из КНР и Гонконга».

«Как быстро Госдепартамент и Министерство внутренней безопасности начнут процесс отмены виз китайских студентов, пока неясно, - отмечает газета «The New York Times». - Также непонятно, по каким критериям американские власти будут определять студентов, имеющих «связи с Коммунистической партией КНР».

МИД Китая выразил протест правительству США в связи с этим, назвав планы администрации дискриминационной практикой.

«Необоснованный отзыв американской стороной виз для студентов из КНР под предлогом идеологии и национальной безопасности серьезно нарушает законные права и интересы китайских студентов и нарушает нормальные обмены между людьми двух стран», - заявила пресс-секретарь министерства Мао Нин.

Согласно официальным данным, в 2023-2024 учебном году более 1,1 миллиона иностранных студентов учились в США. Студенты из Китая были на втором месте по численности после Индии (около 330 тысяч) - 277,3 тысячи человек, или же 24,6%.

Стоит отметить, что заявление госсекретаря последовало за распоряжением посольствам и консульствам США временно не назначать новые собеседования на получение студенческих виз в связи с планами администрации страны расширить проверку социальных сетей заявителей.

США приостанавливают проведение собеседований на получение иностранцами студенческой визы

Администрация США рассматривает план, в рамках которого у всех соискателей американских студенческих виз будут в обязательном порядке проверяться страницы в социальных сетях.

По сведениям информированного издания «Politico», в дипломатической депеши, разосланной в посольства США в иностранных государствах и подписанной госсекретарем Марко Рубио, говорится, что в рамках подготовки к данным мерам Госдепартамент распорядился приостановить запись на новые собеседования для студентов, оформляющих визы.

«С момента получения данного уведомления в рамках подготовки к расширению обязательной проверки социальных сетей, консульские отделы не должны открывать дополнительные даты для собеседований по студенческим и обменным визам (категории F, M и J) вплоть до получения дальнейших указаний, которые мы ожидаем в ближайшие дни», - говорится в документе.

Издание отмечает, что, если план будет реализован, это может значительно замедлить обработку студенческих виз. Также это нанесет ущерб многим университетам, которые в финансовом плане зависят от иностранных студентов, оплачивающих обучение.

Напомним, что в США предпринимаются шаги по ужесточению контроля за университетами, особенно за элитными, такими как Гарвард, которые, по мнению администрации страны, потакают проявлениям антисемитизма на своих кампусах.

США прекращают финансирование солнечной энергетики Пуэрто-Рико

Правительство США перенаправит $365 млн, предназначенных на солнечную энергетику в Пуэрто-Рико, на модернизацию электростанции, работающих на ископаемом топливе

Администрация Дональда Трампа объявила в среду о прекращении финансирования программы по установке солнечных панелей на крышах домов в Пуэрто-Рико на сумму $365 млн. Вместо этого финансировать будут электростанции на ископаемом топливе — мазуте, а может, и на природном газе, пишет Reuters.

Министерство энергетики США пояснило свою позицию: «Финансирование будет перенаправлено с солнечной энергетики на решения, которые можно внедрить немедленно». Кроме того, это даст энергоснабжение «миллионам, а не тысячам» людей, обеспечит электроэнергией больницы и общественные центры.

Ранее министр энергетики США Крис Райт подписал экстренный указ, обязывающий государственную энергокомпанию Пуэрто-Рико покрывать дефицит электроэнергии за счет мощностей электростанций, работающих на мазуте. И это вопреки критике экологов.

Текущая сумма пойдет на модернизацию ЛЭП и другой инфраструктуры, защиту линий от буйной растительности, улучшение диспетчеризации на станциях.

Пуэрто-Рико в энергокризисе давно: инфраструктура разрушается, национальный энергетический оператор Puerto Rico Electric Power Authority — банкрот с 2017 года, а серия ураганов усугубила ситуацию. В прошлом месяце из-за ураганов энергоснабжения лишились 134 тыс. потребителей.

Штаты выделили средства на установку солнечных батарей на крышах при Байдене, в конце 2024 года. Предполагалось, что оснащение батареями начнется с 2026 года.

«НиК» отмечает, что данное решение Штатов согласуется с общей энергетической политикой администрации Трампа, направленной на расширение добычи ископаемого топлива и пересмотр программ эпохи Джо Байдена.

Сточные воды от фрекинга угрожают добыче в Пермском бассейне США

Bloomberg: Экологические проблемы угрожают рентабельности добычи в Пермском бассейне

Регулятор Техаса предупредил, что отработанные воды, которые применяются при фрекинге (гидроразрыве пласта, ГРП), довели подземное давление до такого состояние, что оно стало угрожать нефтяной добыче и в целом экологии, пишет Bloomberg.

Скважины для добычи сланцевой нефти в бассейне Permian выбрасывают миллионы галлонов растворов, когда вода смешивается с реагентами, а потом эту жидкость загоняют под землю снова. Экологи годами предупреждали, что это распространение токсичных веществ. Проблемой занялся регулятор штата Техас — Железнодорожная комиссия Техаса (RCC). Регулятор признал масштаб бедствия и решил ввести лимиты на закачку. А это приведет к увеличению себестоимости нефтяного производства в регионе.

Chevron, BP и Coterra Energy, а также Waterbridge Operating и NGL Energy Partners уже получили уведомления о проблеме давления от RCC, отмечает издание.

Это станет очередным ударом для компаний США, которые и так живут в условиях пониженных цен на нефть и одновременно призывов Трампа наращивать добычу углеводородов.

Нефтяное производство в самом крупной нефтеносном бассейне в Штатах за 10 лет выросло до 6,7 млн б/с. Это больше совокупной добычи Ирака и Кувейта. Однако на 1 баррель сланцевой нефти тратится 5 барр. воды, смешанной с солями и токсичных материалов. Закачивать этот раствор в землю — единственный экономически эффективный метод утилизации и повышения нефтеотдачи.

Ближневосточное турне Трампа стартовало с Саудовской Аравии

Иван Сысоев

Президент США Дональд Трамп прибыл в Саудовскую Аравию с первым государственным визитом. В Эр-Рияде члены королевской семьи приняли американского лидера по-восточному роскошно. Трамп даже не пытался скрыть, что такое отношение ему очень льстит.

После того как самолет Трампа вошел в воздушное пространство Саудовской Аравии, "почетный кортеж" ему составили два истребителя местных ВВС. У трапа американского лидера встретил наследный принц Мухаммед бин Салман, который предложил Трампу принять участие в небольшой, но весьма роскошной чайной церемонии. Кортеж президента США по столице сопровождали всадники с флагами США и Саудовской Аравии на арабских скакунах, из машины Трамп вышел под звуки фанфар. На входе в королевский дворец Трампа ждал не привычный красный ковер, а дорожка лавандового цвета. Такая цветовая гамма в Саудовской Аравии символизирует национальную идентичность, ассоциируется с "цветущими полевыми цветами" и является "символом саудовской щедрости". Пышность и торжественность словно подчеркивали, что на кону предстоящих переговоров стоят очень большие деньги.

Первый день визита американского президента был посвящен торговым вопросам и инвестиционному сотрудничеству. Вместе с Трампом в Саудовскую Аравию прибыла масштабная делегация, в которую вошли госсекретарь Марко Рубио, министр обороны Пит Хегсет, министр торговли Говард Лютник и спецпредставитель президента по Ближнему Востоку Стивен Уиткофф. Помимо официальных лиц Трампа сопровождали владельцы крупнейших бизнесов. Среди них Илон Маск, руководство корпораций Boeing, Google, Amazon, Coca-Cola, Citigroup, IBM и десятки других. Все они заинтересованы в заключении сделок с арабским миром. По итогам переговоров США и Саудовская Аравия подписали пакет соглашений на сумму свыше 600 млрд долларов. В них входит поставка Эр-Рияду вооружений на сумму 142 млрд долларов, а также организация инвестфондов в сфере энергетики, аэрокосмических технологий и инфраструктуры. В Белом доме указали, что соглашение "открывает новую золотую эру партнерства между странами".

Сын американского президента Эрик Трамп подчеркнул, что у его отца "исключительные отношения" с руководством Саудовской Аравии, а его визит стал "ясным сигналом, что этот регион для Вашингтона - ключевой партнер в вопросах глобальной безопасности". По мнению аналитиков, масштабные торговые соглашения с Саудовской Аравией для Трампа приобретают особую важность. "По возвращении в Вашингтон он покажет ручку и скажет, что именно ей он подписал важные сделки, заработавшие деньги для США", - пишет Al Jazeera.

Главным событием второго дня визита станет участие Трампа в заседании Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. На нем планируется обсуждение ключевых вопросов безопасности Ближневосточного региона, включая палестинский вопрос. Также на совет прибудет президент Сирии на переходный период Ахмед аш-Шараа. По мнению аналитиков, Саудовская Аравия заинтересована, чтобы Вашингтон признал новые сирийские власти и смягчил санкции против Дамаска. Для достижения этой цели сирийцы могут преподнести Трампу своеобразный подарок. Речь идет о сделке по полезным ископаемым между Сирией и США, которая по своим параметрам будет аналогичной заключенной администрацией Трампа с Украиной. Сирия готова пригласить американские компании для эксплуатации нефтяных и газовых месторождений страны, а также согласна предоставить бизнесу США преференции в проектах по восстановлению инфраструктуры. Кроме того, сирийские власти в качестве жеста доброй воли могут предложить Трампу построить в Дамаске небоскреб Trump Tower. Из-за этой инициативы оппозиционные Трампу СМИ уже стали обвинять президента в попытке использовать должностное положение в интересах семейного бизнеса.

После Саудовской Аравии Трамп направится в Катар и Объединенные Арабские Эмираты. В Белом доме называют поездку "историческим возвращением США на Ближний Восток".

США. Саудовская Аравия. Катар. ССАГПЗ > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 14 мая 2025 > № 4779844

Американская рыба может попасть под санкции ЕС

Еврокомиссия опубликовала список товаров из США, которые могут попасть под ответные тарифные меры в случае провала переговоров с Вашингтоном. В перечень вошли в том числе лосось, минтай и треска.

Список, вынесенный на общественные консультации, опубликован на сайте Европейской комиссии, он содержит импортируемую продукцию из США на сумму 95 млрд евро. Введение новых пошлин на американские товары рассматривается как ответ на действующие и потенциальные тарифы со стороны Соединенных Штатов, в том числе в рамках торгового противостояния, инициированного администрацией президента Дональда Трампа, пишет зарубежная пресса. Предполагается дополнительно обложить около 110 позиций.

Как сообщает корреспондент Fishnews, в перечень входит живая, свежая, охлажденная, замороженная, копченая, консервированная, сушеная и измельченная продукция, в том числе из лососевых, тресковых, сельдевых, макрелевых, ракообразных, моллюсков, иглокожих и медуз. Общая стоимость этих товаров оценивается в 500 млн евро.

Планируется, что общественные консультации продлятся до 10 июня, после чего Еврокомиссия утвердит окончательный список товаров. Введение пошлин возможно не ранее 8 июля, это связано с 90-дневной паузой, объявленной президентом США.

Fishnews

Визит на Ближний Восток: чем расплатятся страны Персидского залива за приезд к ним Трампа

Чем расплатятся страны Персидского залива за визит к ним Трампа

Евгений Шестаков

Если хотите, чтобы президент Дональд Трамп полюбил вашу страну, заявите о готовности инвестировать в США 600 миллиардов долларов. Но если хотите, чтобы глава Белого дома приехал к вам с первым после избрания международным визитом - готовьте триллион. Получив такой сигнал по закулисным каналам, власти Саудовской Аравии окружение Трампа услышали. "Они согласились сделать это (инвестировать триллион долларов. - от Ред.), так я собираюсь туда отправиться (в Эр-Рияд. - Ред.)", - сообщил американский лидер. В 2017 году Трамп утверждал, что во время поездки в Саудовскую Аравию он обеспечил США инвестиции в 450 миллиардов долларов. Однако теперь ставка выросла, как, впрочем, и значимость появления главы Белого дома в регионе.

Катар, который Трамп также посетит в ходе четырехдневной поездки, значительно уступил саудитам в размере "пожертвований". Как пишут американские СМИ, катарские власти обсуждают безвозмездную передачу правительству США для временного использования самолета Boeing 747-8KB. Речь идет о подарке стоимостью в 400 миллионов долларов, который президент США сможет использовать в качестве нового Air Force One, а покинув Белый дом, передаст лайнер фонду, управляющему Президентской библиотекой Трампа.

Формальное решение о передаче самолета в Катаре еще не приняли, но дело это, похоже, решенное. Еще в феврале президент США в международном аэропорту Палм-Бич лично осмотрел будущий презент и все одобрил. Генеральный прокурор США и главный юрист Трампа в Белом доме подготовили совместный доклад, где, отвечая на критику, признали передачу "Боинга" в дар юридически допустимым, если тот в дальнейшем поступит на баланс библиотеки. У Трампа есть веские причины принять катарское подношение. Возраст двух действующих "бортов номер один", обслуживающих президента, - более 30 лет, но их модернизация задерживается. Тогда как катарскому борту исполнилось всего 13 годков, большую часть которых его не эксплуатировали.

Чем порадуют главу Белого дома власти Объединенных Арабских Эмиратов, куда Трамп в ходе визита заглянет на денек, не сообщается. Но некоторые предположения на этот счет существуют - 30 апреля было объявлено о строительстве в Дубае Trump International Hotel Tower высотой в 80 этажей, который "переосмыслит значение эксклюзивной роскоши". Кстати, на днях представители семейного бизнеса Трампа объявили о новом проекте и в Катаре - он будет включать поле для гольфа на 18 лунок, строительство клубного дома и элитных вилл с выходом на пляж. Разумеется, возведение этих объектов никакого отношения к президенту США и его поездке в регион не имеет - просто так по времени совпало. Как заявила журналистам пресс-секретарь Белого дома Кэролайн Ливитт, "откровенно смешно, что кто-либо вообще предполагает, что президент Трамп делает что-либо для собственной выгоды".

По сведениям CNN, Трамп попросил зятя Джареда Кушнера выступить в качестве координатора предстоящих переговоров в Саудовской Аравии. И сделать так, чтобы все их участники остались довольны результатом. Перед визитом глава Белого дома объявил, что США намерены переименовать Персидский залив - теперь его предложено называть Арабским или Аравийским. Для государств региона, имеющих натянутые отношения с Ираном, - мед на уши. В Эр-Рияде Трамп поучаствует в саудовско-американском инвестиционном форуме, где, по мнению экспертов, пойдет речь о том, что получит королевство за вложенные в США средства. Саудовские власти не скрывают, что ждут от Трампа заявлений о готовности Вашингтона помогать Эр-Рияду в реализации гражданской атомной программы. А также согласия Трампа расширить оборонное сотрудничество с саудитами. Ранее госдепартамент США уже одобрил продажу Саудовской Аравии ракет "воздух-воздух" на 3,5 млрд долларов. Но в королевстве хотят большего. Саудовские СМИ предполагают, что в ходе визита будет подписан меморандум о взаимопонимании с Вашингтоном по вопросам добычи полезных ископаемых.

Предполагают, что Трамп поддержит планы Саудовской Аравии провести в стране Всемирную выставку Expo в 2030 году и чемпионат мира по футболу среди мужских команд в 2034-м. Разумеется, при условии, что Эр-Рияд официально подтвердит согласие инвестировать в американскую экономику триллион долларов в течение четырех лет. Многие выступающие в медиа эксперты выражают сомнение в реалистичности таких финансовых обещаний при нынешнем уровне цен на нефть. Они предполагают, что для озвученных инвестиций в США королевству придется распродать активы в других странах. Тем не менее и Трамп, и наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман стремятся, чтобы визит главы Белого дома в регион выглядел историческим прорывом и стал событием номер один в мире. Грядущее сообщение о триллионных инвестициях в США - лишь малая часть готовящегося в приезду Трампа геополитического шоу.

Во время первого президентского срока Трампа в ходе его госвизита в Саудовскую Аравию главу США приветствовали традиционным танцем с мечами, а изображение лица Трампа было спроецировано на фасад роскошного отеля Ritz-Carlton в Эр-Рияде. В Саудовской Аравии тщательно скрывают, чем встретят на этот раз американского президента, но в том, что все пройдет по высшему королевскому разряду, никто не сомневается.

Нежелание Трампа в ходе ближневосточной поездки посещать Израиль стало болезненным сюрпризом для кабинета Биньямина Нетаньяху. Как объяснил американским СМИ на условиях анонимности чиновник Белого дома, в личном разговоре президента США и премьера Израиля нет необходимости, поскольку Нетаньяху "уже побывал в Вашингтоне 700 раз с момента инаугурации Трампа". Израильские СМИ обратили внимание на отказ Трампа увязывать свою политику в регионе с интересами Тель-Авива. В недавно заключенном Трампом перемирии с хуситами в Йемене говорится, что те прекращают атаки на американские корабли, но ничего не сказано о судах, принадлежащих Израилю. А возможное согласие Трампа оказать помощь Саудовской Аравии в доступе к гражданским ядерным технологиям более не увязано, как было прежде, с требованием к королевству нормализовать отношения с еврейским государством. В отличие от Саудовской Аравии, предлагающей США инвестиции и бизнес-проекты, Израиль ежегодно получает от США 4 млрд долларов дотаций на военные нужды. И эта поза просящего существенно ослабляет позиции премьера Нетаньяху.

Демонстративно отказавшись совмещать визит в страны Персидского залива и в Израиль, Трамп развязал себе руки при обсуждении в Эр-Рияде геополитических вопросов - ситуации вокруг ядерной программы Ирана и будущего палестинского сектора Газа. Перед визитом в Саудовскую Аравию глава Белого дома заявил о несогласии с планами Израиля провести новую военную операцию на территории Газы, а движение ХАМАС объявило об освобождении находившегося у него в заложниках гражданина США. Газета "Вашингтон пост" напоминает, что одной из причин отставки советника по национальной безопасности Майкла Уолтца предположительно стали его слишком тесные контакты с премьером Израиля по вопросу о возможных военных действиях США против Ирана. Это обстоятельство якобы вызвало сильнейшее недовольство Трампа, посчитавшего лоббизм Израиля зашкаливающим. И ускорило его решение отправиться с первым международным визитом в Саудовскую Аравию, минуя Тель-Авив.

Справка "РГ"

Реактивный "Боинг 747-8КВ", который эмир Катара собирается подарить президенту США, СМИ называют "дворцом в небе" за свою эксклюзивную комплектацию. Лайнер принадлежит королевской семье Катара, находится на хранении и практически не используется. Его единственный зарегистрированный полет состоялся в апреле 2012 года. Изначально рассчитанный на перевозку более 400 пассажиров, самолет был переоборудован для размещения 76 пассажиров и 18 членов экипажа. Снаружи он выглядит стандартно, но внутри больше похож на особняк. У него два этажа, соединенных парадной лестницей. На борту расположена одна спальня - в носовой части самолета. Есть кабинет для приема гостей. Интерьер выполнен в оттенках теплого желтого и благородного синего с золотой отделкой. В самолете - две кухни ресторанного уровня. Есть мини-больница для оказания медицинской помощи во время полета. Самолет оснащен новейшими средствами связи, системами противоракетной защиты и заправки в воздухе. Согласно ежегодным отчетам Госдепартамента США, лайнер станет самым дорогим в истории Америки презентом лидеру США от иностранного государства. Раньше стоимость подарков главе Белого дома не превышала нескольких десятков тысяч долларов. Так, в первый президентский срок Трамп получил дары на сумму почти 250 тысяч долларов. Среди них были золотые клюшки для гольфа от премьера Японии стоимостью почти 4 тысячи долларов, мечи и кинжалы от наследного принца Саудовской Аравии - 9 тысяч долларов, картина от президента Сальвадора стоимостью 8,5 тысячи долларов.

Подготовила Анастасия Мажирина

Сенаторы США внесли «антибраконьерскую» инициативу с акцентом на Китай и Россию

Комитет Сената США по торговле, науке и транспорту единогласно поддержал законопроект, цели которого декларируются как борьба с незаконным, несообщаемым и нерегулируемым промыслом. При этом заявлено, что особый упор делается на противодействии некому «серому» флоту Китая и России.

Рассмотрение законопроекта Fighting Foreign Illegal Seafood Harvest (FISH) Act инициировали сенаторы от Аляски Дэн Салливан и Шелдон Уайтхаус из Род-Айленда.

Законопроект предусматривает создание черного списка судов, уличенных в незаконном, несообщаемом и нерегулируемом промысле. Такому флоту будет запрещен доступ в порты и воды США, сообщает корреспондент Fishnews со ссылкой на зарубежные СМИ.

Особый акцент в законопроекте сделан на борьбу с так называемыми «серыми флотами» Китая и России, которые, по мнению американских сенаторов, ведут промысел вблизи вод Соединенных Штатов, нарушая международные правила и нанося ущерб рыбной отрасли США. По словам Дэна Салливана, эти флоты якобы зачастую используют рабский труд и представляют реальную угрозу для экологии, а также ведут нечестную конкуренцию, подрывая экономическую устойчивость прибрежных сообществ.

Сообщается, что инициатива уже получила широкую двухпартийную поддержку.

Fishnews

США. Китай. Россия. ДФО > Рыба. Экология. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 6 мая 2025 > № 4779202

Потерянное поражениеКирилл Телин

Кандидат политических наук, доцент факультета политологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Для цитирования:

Телин К.О. Потерянное поражение // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 127–137.

После Второй мировой войны, конечно, надо признать, победители создавали Ялтинскую систему под себя, а потом, после холодной войны, якобы победители в холодной войне начали создавать под себя, корректируя эту Ялтинскую систему, – вот в чём проблема.

Владимир Путин

На протяжении всей постсоветской истории российский политический истеблишмент испытывает сложные чувства по поводу окончания холодной войны.

С одной стороны, это историческое событие (или даже цикл событий) остаётся поводом для почти бесчисленных спекуляций (наподобие концепции «множественного предательства», активно развиваемой отдельными отечественными парламентариями). С другой – российские политики предпочитают избегать даже возможности представить конец холодной войны как поражение своей страны. В 1990 г. в Нобелевской речи Михаил Горбачёв скажет, что холодная война «прекращена», а «на континенте нет ни одной страны, которая не считала бы себя полностью суверенной и независимой». В 1992 г. Борис Ельцин, отвечая на позицию Джорджа Буша, заявит, что «не США, а мы все выиграли холодную войну». Наконец, уже в 2004 г. на пресс-конференции памяти скончавшегося Рональда Рейгана Горбачёв предъявит ещё более интересную конструкцию: «Я думаю, что мы все проиграли в холодной войне <…> мы выиграли только тогда, когда холодная война закончилась».

Конечно, человек устроен так, что не любит проигрывать, и подвергает забвению свои даже вполне однозначные ошибки и промахи.

Однако превращение одного из ключевых событий новейшей истории в потерянную её страницу, несомненно, является характерной чертой современного идеологического производства.

Впрочем, как писал Лешек Колаковский, порой «самообман – необходимая часть жизни и индивида, и нации: он придаёт нам чувство моральной защищённости». Как и в случае с событиями 1993 г., когда российская демократия нашла себе прочное конституционное основание в танковых залпах, изменения миропорядка в рамках развала СССР хоть и назовутся «крупнейшей геополитической катастрофой XX века», не будут квалифицироваться как поражение. Обстоятельства этого забвения являются ключевым предметом настоящей статьи.

Победа или ликвидация?

Холодная война, безусловно, была довольно странной войной. Даже не в том отношении, что её стороны практически не сталкивались в прямом вооружённом конфликте, – а в том, что на всём её протяжении одна из сторон решительно отказывалась вообще говорить о победе. В отличие от американского руководства, в целом последовательно отстаивавшего именно линию победы, советские партийные деятели в своём идеологическом канцелярите создавали подчас занимательные выражения, которые, однако, объединяло нежелание ставить рядом со словом «война» вполне ожидаемое слово «победа».

Так, в 1956 г. КПСС будет обсуждать «ликвидацию»[1] и «банкротство»[2] холодной войны, в 1962-м – «борьбу против»[3] неё, в 1976-м – «поворот от холодной войны к разрядке напряжённости»[4]. «Мы не начинали холодную войну и не хотим её продолжения. Мы хотим покончить с ней немедленно, не добиваясь победы», – скажет в 1959 г. на XXI съезде КПСС Анастас Микоян, и в заключительном слове такую позицию поддержит Никита Хрущёв («Советский Союз не хочет выигрыша в холодной войне ни для себя, ни для США, да и вообще холодную войну нельзя выиграть»[5]). Самым популярным идеологическим оборотом, связанным с холодной войной, станет именно призыв к её «ликвидации» – этот рефрен будет повторяться практически на каждом съезде КПСС вплоть до XXV-го. В отношении какой-либо другой войны выражение «ликвидация» никогда не упоминалось и не упоминается по сей день[6]. Впрочем, руководители КПСС вообще редко отзывались о холодной войне именно как о войне, используя другие конструкции («метод холодной войны»[7], «теория холодной войны»[8], «политика холодной войны»[9], «курс холодной войны»[10]). Однако даже со стороны партийных лидеров было бы наивностью считать, что и другая сторона процесса, пусть даже и риторически, но обозначаемого как «война», не считает данный процесс таковым в самом что ни на есть прямом понимании.

И действительно, на фоне призывов социалистического лагеря «ликвидировать холодную войну» американские политики занимали принципиально иную – и куда более жёсткую – позицию, подразумевая противостояние, у которого должен быть победитель и, конечно же, проигравший. В 1953 г. в прощальной речи президент Гарри Трумэн скажет: «Если уж моё президентство пришлось на начало холодной войны, следует заметить, что за эти восемь лет мы проложили курс, который может привести к победе в ней»[11]. В том же году сменивший его на президентском посту Дуайт Эйзенхауэр заявит, что «есть только один верный способ избежать тотальной войны – и это победа в холодной войне»[12]. В 1977 г. в беседе со своим советником Ричардом Алленом будущий президент Рональд Рейган скажет: «У меня есть простое – некоторые бы ­даже сказали, “поверхностное” – представление об американской политике в отношении Советского Союза. Оно таково: мы побеждаем, они проигрывают»[13].

Поразительно до поражения

Как определить такой итог длительного и напряжённого противостояния, когда одна из сторон прекращает существование «как субъект международного права» и даже как «геополитическая реальность»[14]? Удивительно, но одновременно с вполне сложившимся употреблением таких выражений, как «развал», «распад», «крушение» и даже «коллапс» – не говоря уж о названии знаменитой книги Егора Гайдара «Гибель империи», – люди, пережившие утрату собственной «геополитической реальности», предпочли всячески избегать даже возможности охарактеризовать подобный драматичный опыт как «поражение». У этой причудливой афазии можно выявить три основные причины.

Во-первых, несмотря на пацифистскую риторику («лишь бы не было войны») и «светлые»[15] декларации о мирных намерениях Советского Союза, сложно отрицать выраженную милитаризацию политического дискурса СССР. «Готов к труду и обороне», «завоевания Октября», «классовые сражения», «мобилизация масс», «битва за урожай» – даже эти отдельные примеры меркнут в контексте мощного культурного импульса, связанного с победой в Великой Отечественной и, шире, Второй мировой войне. Историк Марк Эделе даже называет сформированное в СССР идейно-идеологическое пространство «культурой победы»[16] (в первую очередь именно военной). Сотни улиц в советских городах названы в честь героев войны, военачальников и полководцев; именно в советское время военные парады стали традиционным элементом массовых праздничных мероприятий. Вплоть до конца 1960-х гг. они на общегосударственном уровне регулярно проходили в рамках Первомая, до 1990 г. включительно – 7 ноября, в памятный «День Великой Октябрьской социалистической революции». Подчёркивание военных подвигов и обязательности срочной службы, популяризация военно-спортивных игр (таких как появившаяся в 1960-е гг. «Зарница») и соответствующей лирики стали непременным элементом государственной идеологической работы. Как указывают исследователи, только в 1956–1957 учебном году проведено 7715 встреч с Героями Советского Союза, участниками Великой Отечественной войны, партизанами с охватом 643 815 человек и проведено 2024 экскурсии по местам боёв Советской армии[17]. В 1967 г. возобновлена допризывная подготовка для учащихся средних школ и учреждений профессионального образования[18]. Характерна и сухая статистика: даже в период «разрядки» (после подписания Хельсинкского акта и до вторжения в Афганистан) численность советских вооружённых сил составляла более 3,6 млн человек (1977)[19], примерно 1,4 процента от всего населения страны; для сравнения, американский показатель был существенно ниже (≈0,95 процента), западногерманский – ниже почти в два раза (0,7 процента), китайский – почти в три (≈0,48 процента). Доля оборонных расходов в бюджете страны в течение 1980-х гг. не падала ниже 16 процентов[20].

Подобная милитаризация сформировала примечательное отношение к потенциальному обсуждению распада СССР как «поражения». Страна не подверглась «воздействию средствами вооружённой борьбы» с последующей «утратой боеспособности» в «результате применения средств поражения» – значит, даже масштаб исчезновения «геополитической реальности» не может считаться достаточным основанием для того, чтобы рассматриваться как «поражение». Ни вывод войск из Афганистана, ни передача КНР острова Даманский, ни даже очевидно проигранная советско-польская война 1919–1921 гг. также не описывались как «поражение». Ведь в результате всех названных событий печальные итоги конкретных военных конфликтов не затрагивали само существование советского государства.

Вторая причина намеренного забвения поражения в случае краха СССР находится в психологической плоскости, лишь отчасти связанной с описанной ранее милитаризацией советской жизни. На протяжении значительной части истории, в том числе и в досоциалистический период, руководители государства подчёркивали непобедимость России и неспособность сломить её в результате внешнего воздействия. Это касалось даже событий Крымской войны 1853–1856 гг., которые, по выражению историка Ольги Павленко, уже в последовавшие за поражением десятилетия станут «символом русского духа» и почвой для «нового героического духа непобежденной нации»[21]. В советский период непобедимость осталась значимым элементом публичной риторики – в виде «непобедимого знамени»[22], «непобедимости партии»[23] или даже «Союза нерушимого»[24]. Мотив несокрушимости и непобедимости сплетался с восприятием окружающей реальности как вечной и неизменной, преисполненной «вечной дружбы народов»[25], «вечно живого ленинизма»[26], «вечного мира»[27] и «вечно юным» комсомолом[28]. На фоне многолетней, почти монументальной привычки к собственной «непобедимости», передающейся из поколения в поколение, объективное принятие крушения собственной государственности представлялось в высшей степени непростой задачей. Как справедливо указывает Алексей Юрчак, «советская система казалась <…> вечной и неизменной, а быстрый её обвал оказался для большинства неожиданностью»[29]. Реакцией на эту катастрофу стали многочисленные «защитные механизмы», рационализировавшие или даже прямо отрицавшие случившееся.

И если для многих людей СССР оставался желанной и неизжитой реальностью, то несложно понять, насколько неуместным казался для них ярлык «поражения» в холодной войне.

Третья причина отрицания «поражения» (вероятно, наиболее позитивистская и безоценочная из всех излагаемых) заключалась в том, насколько прежним оказался дивный «новый» мир. Причудливым образом по итогам коллапса одного из полюсов миропорядка архитектура международных отношений не претерпела тектонических изменений. Казалось бы, биполярная система, лишившись одной из своих «ног», должна была если не рухнуть, то точно перестроиться и приобрести совершенно новый вид, став, к примеру, однозначно однополярным миропорядком. Хотя влиятельные оптимисты, провозгласив «конец истории», пришли именно к последнему выводу, обывателю было сложно заметить перемены: Россия стала не только «правопреемником СССР на своей территории», но и «государством-продолжателем Союза ССР»[30], она унаследовала место в Совете Безопасности ООН, получила полный контроль над советским ядерным арсеналом, сохранила территориальную целостность РСФСР и инициировала целый ряд важнейших международных взаимодействий как на постсоветском пространстве (СНГ, ОДКБ), так и за его пределами (СНВ-1, СНВ-2, акт Россия–НАТО). СССР исчез с карты мира, но в большинстве оставленных им кресел достаточно быстро расположилась Россия. Несмотря на изменение соотношения сил, при нужной внутриполитической риторике его было нетрудно скрыть – переиздание великодержавных настроений не сдерживали ни новые экономические реалии, ни иные отношения со странами «первого мира».

Заключительный реваншизм

Ещё одной интересной особенностью «потерянного поражения» новейшей российской истории является парадокс: не признавая распад советской государственности проигрышем в холодной войне, политические деятели не стесняются реваншистских настроений и настойчивого стремления компенсировать неудачу – случившейся, но не проговариваемой напрямую. В результате история России оказалась в плену описаний, утверждающих катастрофу и крах, разрушение страны и уничтожение культуры, похороны великой державы и игнорирование национальных интересов, но без указания на поражение в биполярном противостоянии.

В 1990-е гг. подобные нарративы были в основном прерогативой оппозиционных руководству страны партий и движений. «Гордость и честь советского человека должны быть восстановлены в полном объёме», – говорилось в заявлениях ГКЧП 18 августа 1991 года[31]. «Первостепенная задача всего общества, всех россиян – немедленно приступить к благородному делу возрождения России», – утверждали в октябре 1993 г. Александр Руцкой и Руслан Хасбулатов[32]. В 1995 г. программа КПРФ декларировала, что «гневный протест и возмущение угнетённых сливается с болью патриотов за поруганную честь державы»[33], а блок «Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз» выступал за «возрождение нашей великой Родины»[34].

Позже критический запал стал частью риторики «системных» политиков и власти. Так, в 1999 г. призыв к возрождению России четырежды использует в статье «Россия на рубеже тысячелетий» Владимир Путин[35]. Три года спустя образ «общественных сил, готовых поддержать возрождение России» появился в неодобренном, но увидевшем свет «манифесте» партии «Единая Россия»[36]. В 2006 г. один из лидеров «ЕР» Олег Морозов скажет: «Мы партия исторического реванша <…> в том смысле, что власть должна вернуть гражданам то, что она забрала: великую страну, которая развалилась»[37]. Популяризацию таких рассуждений несколько лет спустя прекрасно прокомментирует на страницах «России в глобальной политике» Николай Спасский: «Пока отечественная элита не предложит альтернативы сверхдержавным устремлениям, и пока общество не примет эту альтернативу, игра вокруг сверхдержавности всё равно будет продолжаться <…> эта ностальгия по сверхдержавности – практически исключительно на идеологическом, политическом, психологическом и особенно атрибутивно-пропагандистском уровне – затрудняет поиски реальной национальной идеи и формирование настоящей, работающей национальной стратегии»[38].

Этот парадокс – желание реванша при отрицании поражения – дал ещё более удивительные проявления, и не столько в России, сколько за её пределами. Да, отечественный политический строй в определённой степени оказался пленён реваншизмом как несущей конструкцией, обосновывающей обращение как к риторике «исторической справедливости» (и, соответственно, несправедливости), так и к возвращению себе то ли утраченного, то ли осложнённого «величия» (блестящий разбор этого мотива недавно осуществил Анатолий Решетников).

Однако российская жажда компенсации («мне отмщение, и аз воздам») оказалась сопряжена и синхронна с другими комплексами, обретшими глобальное измерение.

США, будто бы подошедшие к пику могущества, вдруг глубоко озаботились грядущим концом доминирования. О «восстановлении цивилизационного могущества» и «великом возрождении нации» (中华民族伟大的振兴) заговорил Китай. И даже индийская «самая большая демократия в мире» продолжает требовать для себя достойного места под геополитическим солнцем. Список крупных assertive challengers (куда сегодня включается даже Франция с её проповедями общеевропейского «добра с кулаками») можно продолжать меньшими (но не менее заметными) странами – Венгрией и Польшей, Турцией и Азербайджаном, Израилем и Зимбабве. Триумфальная поступь глобализации споткнулась о коллективные беспокойства и частные неврозы, а государства, прежде охваченные лихорадкой экономического роста, обратились в участников эмоциональной и, как правило, надуманной «гонки восстановления попранного». Картина удивительная: по поводу несправедливости миропорядка переживают все страны, являющиеся постоянными членами Совета Безопасности ООН. То есть те, кто, по сути, ответственен за состояние самого этого миропорядка.

Это позволяет разъяснить ещё одну причину, по которой парадоксальный «реваншизм без поражения» оказался чрезвычайно жизнеспособной конструкцией в российских условиях. Он порождён причинами сугубо внутренними, но поддержан внешней конъюнктурой. Хотя российско-американские отношения находились в 1990-е гг. в беспрецедентном для двух стран режиме «зрелого равенства»[39], это не помешало Вашингтону ни инициировать расширение НАТО, ни начать в Югославии без санкции ООН операцию “Noble Anvil” («Благородная наковальня»). Получалось, что какой бы уровень прагматизма ни демонстрировали определённые игроки внутри России, они обречены были столкнуться с враждебным непониманием не только среди иначе настроенных соотечественников, но и за пределами национальных границ. Посреди вспыхнувших повсюду костров геополитических амбиций даже позиция «трезвого реализма» (sober realism) стала казаться признаком слабости.

Тем не менее история человечества знает наряду с масштабными трагедиями и катастрофами и примеры чудес, когда цепочка тревожных событий вдруг прерывалась, даруя участникам распрей и войн новый (и подчас совершенно неожиданный) шанс. Это не значит, что стоит жить лишь ожиданием чуда, – какой бы популярной ни была надежда на авось или на того, кто, согласно знаменитому афоризму Миниха, напрямую управляет Россией. На Бога, как говорится, надейся, но сам не плошай. Возможно, путь к стратегическому успеху в обозримом будущем будет существенно легче не только у того, кто дальше продвинется в развитии цифровых технологий, но и у того, кто первым сможет освободить вполне себе естественный интеллект от тяжкого невротического груза. Этому учит нас хотя бы и популярная психологическая максима – первый шаг к здоровой и счастливой жизни всегда начинается с признания зависимости и утраты контроля над собой.

Автор: Кирилл Телин, кандидат политических наук, доцент факультета политологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Сноски

[1] XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956. С. 26.

[2] Там же. С. 501.

[3] XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 2. М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. С. 551.

[4] XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 2. М.: Государственное издательство политической литературы, 1976. С. 87.

[5] Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 2. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. С. 408.

[6] Корпус русского языка указывает, что отдельные упоминания «ликвидации войны», выходящие за временные пределы холодной войны, относятся лишь к революционному периоду 1910–1920-х гг., и относятся либо к прекращению войн вообще (т.е. к ликвидации войны как практики), либо к идеологическому преодолению империалистических войн со стороны рабочего класса.

[7] XX съезд Коммунистической партии. С. 205.

[8] Там же. С. 478.

[9] Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. С. 182.

[10] XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 2. М.: Государственное издательство политической литературы, 1966. 672 с.

[11] На языке оригинала: “But when history says that my term of office saw the beginning of the cold war, it will also say that in those 8 years we have set the course that can win it”. См.: Harry S. Truman Presidency. January 15, 1953: Farewell Address // Miller Center. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/january-15-1953-farewell-address (дата обращения: 10.04.2025).

[12] “There is but one sure way to avoid total war – and that is to win the cold war”. См.: Annual Message to the Congress on the State of the Union, February 2nd, 1953 // Eisenhower Presidential Library. URL: https://www.eisenhowerlibrary.gov/sites/default/files/file/1953_state_of_the_union.pdf (дата обращения: 10.04.2025).

[13] В оригинале: “My idea of American policy toward the Soviet Union is simple, and some would say simplistic,” he said. “It is this: We win and they lose”. См.: Allen R.V. The Man Who Won the Cold War // Hoover Institution. 30.01.2000. URL: https://web.archive.org/web/20110501052925/http://www.hoover.org/publications/hoover-digest/article/7398 (дата обращения: 10.04.2025).

[14] Соглашение о создании Содружества Независимых Государств // МИД РФ. 08.12.1991. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/integracionnye-struktury-prostranstva-sng/sng/1673617/ (дата рождения: 10.04.2025).

[15] Zemszal P. Metaphors of Light and Darkness in the Soviet Ideological Discourse on Culture in the Years 1953–1957: The Case of the Pravda Newspaper // Ethnolinguistic. 2018. No. 29. P. 227–244.

[16] Edele M. The Soviet Culture of Victory // Journal of Contemporary History. 2019. Vol. 54. No. 4. P. 780–798.

[17] Смирнов И.А. Об основных направлениях военно-патриотического воспитания молодёжи СССР в 1946–1961 гг. // Армия и общество. 2007. No. 2. С. 101–105.

[18] Допризывная подготовка // Booksite.ru. URL: https://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/032/283.htm (дата обращения: 10.04.2025).

[19] Темежников Е.А. Военный баланс 1978 // Самиздат. 04.01.2019. URL: https://samlib.ru/t/temezhnikow_e_a/mb1978.shtml#SU (дата обращения: 10.04.2025).

[20] Маслюков Ю.Д., Глубоков Е.С. Планирование и финансирование военной промышленности СССР. В кн.: А.В. Минаев (Ред.), Советская военная мощь от Сталина до Горбачёва. М.: Военный парад, 1999. С. 105.

[21] Павленко О.В. Крымская война в исторической памяти Российской империи на рубеже XIX–XX вв. // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. 2014. No. 18. С. 9–37.

[22] Да здравствует великое, непобедимое знамя Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина! [Изоматериал] / худож. П. Пискунов, А. Дружков. М.-Л.: Государственное издательство «Искусство», 1949.

[23] Программа Коммунистической партии Советского Союза. 1961 г. // Музей истории российских реформ имени П.А. Столыпина. URL: http://museumreforms.ru/node/13891 (дата отношения: 10.04.2025).

[24] Гимн СССР.

[25] Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1.

[26] XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1. М.: Издательство политической литературы, 1971. 598 с.

[27] XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 3. М.: Государственное издательство политической литературы, 1962. 592 с.

[28] Ты рождён для великих дерзаний, вечно юный, родной комсомол [Изоматериал] / худож. Я. Авербух. [Б.м.]: Государственное издательство Молдавии, 1958.

[29] Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М.: НЛО, 2015. С. 30. Он же на с. 83 повторяет это замечание: «Живя в социалистическом государстве, которое казалось нерушимым и вечным…»

[30] Указ Президента Российской Федерации от 08.02.1993 г. № 201 «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом» // Президент России. 08.02.1993. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/3039 (дата обращения: 10.04.2025).

[31] Обращение к советскому народу Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР 18 августа 1991 г. // Agitclub.ru. URL: http://www.agitclub.ru/gorby/putch/gkcpdocument.htm (дата обращения: 10.04.2025).

[32] Обращение Президиума Верховного Совета Российской Федерации к народам России, Содружества Независимых Государств, мирового сообщества (от 21 сентября 1993 года) // Российская газета. 23.09.1993. No. 184. C. 2.

[33] Программа Коммунистической партии Российской Федерации (принята III съездом КПРФ 22 января 1995 г.) // ПермГАСПИ. URL: https://www.permgaspi.ru/politads/files/1312.pdf (дата обращения: 10.04.2025).

[34] Голосуйте за блок «Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз» [Листовка] / Блок «Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз». М., 1995.

[35] Путин В. Россия на рубеже тысячелетий // Независимая газета. 30.12.1999. URL: https://www.ng.ru/politics/1999-12-30/4_millenium.html (дата обращения: 10.04.2025).

[36] Тропкина О. «Медведи» – за туризм в Чечне! // Независимая газета. 23.12.2002. URL: https://www.ng.ru/politics/2002-12-23/1_bear.html (дата обращения: 10.04.2025).

[37] Лукьянов Ф. Взгляд на реваншизм // Коммерсантъ. 01.08.2006. URL: https://www.kommersant.ru/doc/694258 (дата обращения: 10.04.2025).

[38] Спасский Н.Н. Остров Россия // Россия в глобальной политике. 2011. Т. 9. No. 3. С. 23–35.

[39] Куцылло В. Визит президента США. Россия и Америка перестали быть противниками // Коммерсантъ. 15.01.1994. URL: https://www.kommersant.ru/doc/68724 (дата обращения: 10.04.2025).

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783086 Кирилл Телин

Империя на хозрасчёте: что делает Трамп с американским могуществом. И чего не делает

Святослав Каспэ

Доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

Для цитирования:

Каспэ С.И. Империя на хозрасчёте: что делает Трамп с американским могуществом. И чего не делает // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 10–34.

I’ll be back.

T-800, Terminator

I’m back.

T-800, Terminator III:

Rise of the Machines

Кутерьма, учинённая Дональдом Трампом в международной политике в первые же недели и месяцы его второго президентского срока (аналогичная кутерьма в политике внутренней здесь не обсуждается), вызвала две противоречащих друг другу спонтанных реакции. Эмоций в обеих гораздо больше, чем рефлексии, что не помешало им самим тоже моментально стать политическим фактом.

Первая реакция идеально описывается языком советской пропаганды: «Американский империализм сбросил маску и показал своё истинное лицо» (вар.: «звериный оскал»). Так интерпретируются хамские выпады и неприкрытый шантаж, мишенями которых стал целый ряд вообще-то суверенных государств. Причем, как выяснилось, от слов к делу Трамп переходит очень быстро – и быстро же добивается результатов, по крайней мере некоторых. И право, и правила отброшены; отныне будет править сила. Американская сила, о чём честно предупредил государственный секретарь США Марко Рубио в программном заявлении на сенатских слушаниях ещё до инаугурации Трампа (тут необходимо обширное цитирование). «Что внешнюю политику, подчинённую национальному интересу, можно заменить той, которая обслуживает “либеральный мировой порядок”, было не просто фантазией, но опасным заблуждением». «Послевоенный глобальный порядок не просто устарел; он стал оружием, используемым против нас». «Президент Трамп возвращается в офис с несомненным мандатом от избирателей. Им нужна сильная Америка. Вовлечённая в мировые дела. Но руководствующаяся ясной целью: повсюду продвигать мир, а своему дому обеспечивать безопасность и процветание». И это никакой «не изоляционизм. Это основанное на здравом смысле понимание, что основанная на нашем национальном интересе внешняя политика – не пережиток прошлого». «Как Америка сможет продвигать дело “мира во всём мире”, не будучи в безопасности у себя дома?»[1] Трамп – классический, старой школы империалист, а «мир во всём мире» – циничное прикрытие шкурных интересов[2]. Американское могущество укрепляется.

Вторая реакция: Трамп разрушает ключевой элемент американской привлекательности, американского влияния и, согласно распространённой точке зрения, американского империализма – знаменитую «мягкую силу». Тут главные доказательства – ужесточение миграционной политики, разгром USAID, USAGM, ещё нескольких гуманитарных агентств, постановка на паузу и ревизия других программ международной помощи и сотрудничества. А как же статуя Свободы и посвящённые ей, прочно входящие в её расширенный символический образ знаменитые строки Эммы Лазарус[3]? А как же «величайшая сила в мире», которая станет «примером свободы и маяком надежды для тех, кто свободы не имеет»[4], «ярчайший маяк свободы и возможностей», обязавшийся «защищать всё благое и справедливое в нашем мире»[5]? А как же миллионы и миллионы поверивших в эти обещания? Всё поругано и предано. Американское могущество слабеет.

Обе точки зрения по-своему основательны. Но по выводам они противоположны, следовательно, не могут быть верны одновременно. Значит, нужна третья. Прежде чем её формулировать, следует сделать важную оговорку. Речь пойдёт не о том, чего хочет Трамп, каков его план и существует ли такой план вообще. А исключительно о том, к каким объективно наблюдаемым последствиям его действия могут привести, независимо от их субъективных мотивов и без каких-либо спекулятивных психологизаций.

Причём к последствиям относительно отдалённым. Трамп, мягко говоря, кипуч, а современный мир и без Трампа сверхволатилен. За то незначительное время, в течение которого эта статья обдумывалась, писалась и готовилась к публикации, произошло многое, ещё больше произойдёт в следующие месяцы и годы. В режиме реального времени строить сколько-нибудь устойчивые интерпретации невозможно. Сова Минервы не обязательно вылетает в сумерках, к тому же нет уверенности, что благоприятствующие спокойному размышлению сумерки вообще когда-нибудь настанут. Но чтобы охватить взглядом ландшафт в целом, она в любом случае должна набрать достаточную высоту. Кстати, настоящие совы именно дальнозорки.

Таким образом, предмет обсуждения стоит рассматривать в нескольких контекстах. Все они расширяют временной горизонт анализа.

Тени прошлого

Первый контекст, самый простой. Как будто забыто, что мы на самом деле довольно много узнали о Трампе и его стиле (а ведь, как заметил Жорж-Луи Леклерк де Бюффон, «стиль – это сам человек») ещё перед и во время его предыдущего президентского срока. Тогда бизнес-бэкграунд Трампа стал предметом пристальных реконструкций и разборов. Трамп бурей налетает на контрагентов (не делая особого различия между союзниками, партнёрами и противниками), ошеломляя их валом безапелляционных обвинений, грубых претензий, диких угроз и нелепых требований, подкреплённых ещё и кое-какими решениями – впрочем, нередко сразу же откладываемыми или корректируемыми. В ход идут грязные приёмы: дезинформация, газлайтинг, троллинг, флудинг, сталкинг, виктимблейминг, эйджизм, эйблизм etc.

Грань между правдой и ложью, между фактом и фейком, между логикой и абсурдом, между возможным и невозможным в сознании контрагента стирается.

Когда же в этом мутном водовороте вдруг появляется некое сравнительно (со всем остальным) разумно или хотя бы не совсем безумно выглядящее предложение, контрагент с высокой степенью вероятности цепляется за него как за спасательный круг – в первую очередь желая, чтобы весь этот кошмар скорее закончился. Трамп потирает руки, его контрагент с облегчением выдыхает, обе стороны довольны, хотя и по разным причинам. Игра с ненулевой суммой, сделка. По крайней мере, иногда. Если контрагент слишком упирается, его прогоняют – чтобы тот вернулся, когда будет готов. Бывает, что и возвращается. Странно, что сейчас столько вроде бы серьёзных людей принимает все словесные (а также играющие вспомогательную роль несловесные) интервенции Трампа за чистую монету, более того, за fait accompli. Тем, кто оказывается прямой их мишенью, это простительно. Экспертам – нет.

Второй контекст. Человек с таким стилем находится в позиции главы американской империи. Главы не значит самодержавного хозяина (об этом позже), но тем не менее. Что Соединённые Штаты Америки суть империя – пусть не официально, не de jure, но de facto, что именно империей они предстают в многочисленных самоописаниях и внешних оценках, отнюдь не секрет. Томас Джефферсон заговорил о будущем союзе как об «империи»[6], не дожидаясь победы в Войне за независимость и принятия Конституции, и неоднократно возвращался к этому видению до, во время и по окончании своего президентства. Другой «отец-основатель», Александр Гамильтон, назвал США «империей, во многих отношениях самой интересной в мире»[7],, в 1787 г., в первых же строках первого же письма «Федералиста»[8]. Правда, в 1795 г. союз в его представлении вдруг превратился в пока ещё только «эмбрион великой империи»[9]; но эмбрион, надо признать, оказался вполне жизнеспособным и способным к развитию[10].

В течение всего XIX века определение США как империи находилось в активном обороте, ни у кого не вызывая ни сомнений, ни смущения. В 1861 г. одну из лестниц в здании Капитолия украсила (и украшает до сих пор) гигантская фреска работы Эмануэля Готлиба Лёйце «Путь Империи ведёт на Запад». В 1900 г. бешеный успех возымела пламенная речь сенатора-республиканца от Индианы Альберта Бевериджа, широко распубликованная под названием «В поддержку Американской Империи». В ней, среди прочего, находится такой замечательный пассаж: «Наши отцы-основатели вписали в Конституцию слова о росте, об экспансии, об империи, если угодно, не ограниченной географией, климатом и вообще ничем, кроме жизненных сил и возможностей Американского народа»[11]. Или: Бог «сотворил нас господами и устроителями мира, водворяющими порядок в царстве хаоса. Он осенил нас духом прогресса, сокрушающим силы реакции по всей земле. Он сделал нас сведущими в управлении, чтобы мы могли править дикими и дряхлыми народами. Кроме нас, нет иной мощи, способной удержать мир от возвращения во тьму варварства. Из всех рас Он сделал Американский народ Своим избранным народом, поручив нам руководить обновлением мира. Такова божественная миссия Америки»[12].

Правда, в ХХ веке применение к США термина «империя» почти прекратилось – из-за стремления отмежеваться, отстроиться от старых европейских империй и противопоставить их приёмам собственные (сперва в Китае, далее везде): свободная торговля, «открытые двери», «равные возможности» и влияние на формально суверенные, на деле более или менее подконтрольные правительства вместо военных захватов и открытого завладения теми или иными территориями, хотя и с опорой на местные элиты и административные кадры. Разница действительно была, и Найалл Фергюсон убедительно описал американскую манеру словами «продвигаться мягко» (“going soft”)[13]; но и тот, и другой modus operandi вполне укладывается в рамочное определение специфики имперского господства как «непрямого правления», данное Чарльзом Тилли: «1) сохранение либо установление особых, различающихся условий управления каждым отдельным сегментом; 2) отправление власти через посредников, пользующихся в своих доменах значительной автономией в обмен на повиновение, принесение дани и военное сотрудничество с центром»[14]. Так или иначе, настал период, названный Фергюсоном «отрицанием империи»[15]; но, что примечательно, не её «упразднением» или «демонтажем». А Майкл Кокс ещё и добавил к этой констатации, что «отрицание империи» стало вполне действенным способом её поддержания и утверждения[16].

Впрочем, табу понемногу снималось. В 1986 г. норвежец Гейр Лундестад опубликовал резонансную и, что существеннее, не вызвавшую никакого возмущения статью «Империя по приглашению? Соединённые Штаты и Западная Европа, 1945–1952»[17]. В 1993 г. первый том «Кембриджской истории американской внешней политики», подготовленный Брэдфордом Перкинсом, получил название «Сотворение республиканской империи, 1776–1865»[18]. Победа Америки в холодной войне и распад Советского Союза вместе со всем «социалистическим лагерем», возникновение однополярного мира, атака на его символический центр, предпринятая 11 сентября 2001 г., и реакция на неё (не только собственно США, но и всего Запада, а также многих других стран, включая Россию)… всё это вместе взятое окончательно сняло табу на применение к Соединённым Штатам имени империи. Примеров тому несчётное множество, как в академическом, так и в широком публичном дискурсе. Инерция «отрицания империи» и в первой четверти XXI века даёт о себе знать, хотя, пожалуй, всё реже и реже. Эндрю Бейсевич в 2002 г. жёстко заявил: «Нравится оно кому-то или нет, Америка сегодня – это Рим, необратимо обязавшийся поддерживать и, в меру возможности, расширять империю… Тут особенно нечему радоваться; но и отрицать факты недопустимо»[19]. А Майкл Игнатьефф добавил: «Американцы могут не думать о Всемирном Торговом Центре или о Пентагоне как о символических штабах мировой империи, но люди, вооружённые резаками для картона[20], так думали, как и бесчисленные миллионы тех, кто восхвалял и пропагандировал их ужасающее деяние». И, отнюдь не симпатизируя террористам и их поклонникам, задал резонный вопрос: «Как же ещё, если не “империей”, можно назвать то потрясающее нечто, которым стала Америка?»[21]

Что ж, теперь это «потрясающее нечто» возглавляет «потрясающий некто».

Третий контекст. Структурно-функциональный каркас американской империи – её федеративный институциональный дизайн. Именно он обеспечил и само её образование как союза тринадцати колоний, и её дальнейшее расширение. Ещё в сорок третьем письме «Федералиста» Джеймс Мэдисон настаивал на необходимости предоставить федеральным властям право на приём в состав союза новых штатов, считая крупным недостатком Статей Конфедерации то, что ими этот вопрос вообще не был урегулирован[22]. И в п. 3 ст. 4 Конституции США такая норма появилась: «Новые штаты могут приниматься Конгрессом в настоящий Союз»[23]. Примечательно, что ни в самой американской Конституции (в отличие, например, от российской), ни в поправках к ней не содержится ни закрытого, ни даже открытого перечня штатов. Приём нового штата осуществляется одним только актом Конгресса, то есть сравнительно простой процедурой, – разумеется, при наличии надлежащим образом подтверждённого консенсуса внутри новой единицы[24] и инициативы с её стороны, односторонняя аннексия не подразумевается. Предусмотрительно; кто ж его знает, что может случиться в будущем? А добавить на флаг ещё одну звезду – дело нехитрое.

Более того, ведь все федерации Нового времени создавались уже с учётом американского опыта. Надежды на то, что федерализм станет для других политий таким же источником силы, в общем, не оправдались. Однако сама возможность расширения федерации путём образования и присоединения к ней новых единиц эксплицитно предусмотрена конституциями и законами по меньшей мере Австрии, Австралии, Индии, России[25]; существует ли эта опция имплицитно и в других федерациях, a priori сказать трудно, но и исключить нельзя.

Другой вопрос – не гипотетическая, а практическая осуществимость подобных сценариев. Так, чтобы всерьёз… – нет, даже не всерьёз, а хотя бы удерживаясь от гомерического смеха, – обсуждать перспективы вхождения в состав США Канады и Мексики на правах штатов, неплохо бы вспомнить, что обе страны вообще-то федерации сами по себе (10 провинций и три «территории» в первой, 31 штат и один федеральный округ во второй). Соответственно, в обеих странах пришлось бы либо ещё до поглощения ликвидировать федеративное устройство как таковое (нет шансов), либо предоставлять права американского штата каждой из их нынешних политических единиц по отдельности – и что бы в этом случае произошло с составом обеих палат Конгресса (особенно сената), да и вообще электоральной картой Соединённых Штатов? Это уж если не вспоминать, во-первых, о вольнолюбивом франкофонном Квебеке, во-вторых, о том, что Канада вообще-то конституционная монархия, во главе которой стоит британский суверен – в то время как, согласно той же ст. 4 Конституции США (п. 4), «Соединённые Штаты гарантируют каждому штату в настоящем Союзе республиканскую форму правления»[26]… Нет, удержаться от смеха всё-таки не получается. Остаётся поместить эти словесные интервенции Трампа в первый контекст и рассматривать как дымовую завесу, прикрывавшую (причём недолго) настоящие предметы дискуссий с ближайшими соседями (пограничный контроль, наркотрафик, тарифы).

Четвёртый контекст. Пределы расширения, экспансии американской империи никак и никем не установлены непреложно и навсегда. Как и любой другой – таково общее место всех исследований имперской политической формы. Единственное указание на какую бы то ни было географическую рамку содержится в самом наименовании Соединённых Штатов – «Америки». Целая часть света – уже немало. Впрочем, эта весьма просторная рамка была с совершенной лёгкостью преодолена в 1959 г., когда права штата получили Гавайи – находящиеся, между прочим, никак не в Америке, а в Океании. Но ведь «соединены» совсем не только штаты. Американская империя, как и всякая другая (а также – как и немало федераций), многослойна и асимметрична – ср. цитированное выше указание Тилли на «особые, различающиеся условия управления каждым отдельным сегментом» империи. Не стоит сейчас разбирать случай округа Колумбия, во многих отношениях, вплоть до примерно квадратных очертаний территории, весьма напоминающего римский священный участок (templum), с которого и начался Вечный город (равно как и его аналоги в других федерациях, последовавших американскому примеру). Но есть ещё и «ассоциированные территории» различного статуса, значительная часть которых тоже расположена не в собственно Америке, а пара – даже и не в Западном полушарии («этом полушарии», если быть точнее), двести лет назад объявленном президентом Джеймсом Монро сферой эксклюзивных интересов США[27]. С одной стороны, открыто заявленные Трампом территориальные притязания – на Канаду, Мексику, зону Панамского канала, Гренландию – относятся именно к Западному полушарию и потому вполне укладываются в заданную доктриной Монро традицию, причём два последних варианта, учитывая опцию «ассоциированных территорий», выглядят несколько менее абсурдно, чем два первых. К той же традиции можно отнести и сообщения о требовании Трампа, дабы ЦРУ «больше сфокусировалось на Западном полушарии»[28]. С другой стороны, что именно имел в виду Трамп, выразив намерение «взять» (“take over”) сектор Газа и «владеть» (“own”) им[29], понять невозможно, во всяком случае пока. То есть можно понимать как угодно.

Но и Западным полушарием, как бы его ни определять, «фон и смысловой горизонт»[30] американской империи не ограничивается и в нём не замыкается. «Американцы, по крайней мере многие, несомненно, были экспансионистами и до, и после обретения независимости; и даже до него большинство их считало, что “Америка” – нечто большее, чем географическое понятие»[31]. Симон Боливар, относившийся к США без большой любви, но с большим уважением, в 1826 г. предупредил собранный им в Панаме конгресс из нескольких недавно образованных независимых государств Латинской Америки, что в будущем североамериканцы «станут, может быть, единственной нацией всемирного, вселенского охвата (cubriendo el universo, в английском переводе – covering the universe), – федерацией»[32]. А в 1893 г. эксцентричный конгрессмен-демократ от Висконсина Лукас М. Миллер и впрямь предложил конституционную поправку (естественно, отклонённую; но осадочек-то остался) о переименовании страны в «United States of the Earth»[33] – объяснив это примерно так, что раз оно всё равно неизбежно, то почему бы и нет?[34]

Ни всемирной нации, ни всемирной федерации не случилось. Случилось другое, хотя и близкое. США превратились в центр глобальной империи Запада, причём претензия именно на центральную позицию была декларирована президентом Джеймсом Картером ещё до начала ползучей реабилитации применения к ним термина «империя» и, соответственно, без его эксплицитного использования: «По меркам истории 200 лет существования нашей нации коротки; наше восхождение к мировым высотам ещё короче. Оно началось в 1945 г., когда и Европа, и старый международный порядок лежали в руинах. До этого момента Америка большей частью находилась на периферии мировых дел. После него мы непреклонно встали в их центре»[35].

Империи Запада, но глобальной. Империи глобальной, но Запада. В том смысле, что и ценности, и институты, и практики этой империи имеют неоспоримо западное происхождение (не восточное же). Б?льшая часть её элит и функционеров, а также основные локусы их размещения также сосредоточены на Западе. Да, ядро[36] глобальной империи не сводимо ни к Соединённым Штатам, ни к включающему ещё и Европу Западу в расширенно географическом, то есть трансатлантическом, и культурном, в том числе религиозном и лингвистическом, плане. Особенно выделяется случай Японии; однако есть ещё и такие совсем специ­фические аванпосты имперского ядра, как Южная Корея, Тайвань, Израиль[37]. А уж концентрические круги власти и влияния глобальной империи Запада охватывают orbis terrarum целиком.

Все без исключения её оппоненты, в том числе Китай и Россия, не говоря уж о её сателлитах и клиентах, находятся в мощном силовом поле империи и не в состоянии его игнорировать.

Да, в последнее время эта империя трещит и шатается. Гораздо меньше стало (в том числе из-за неуклюжих действий самой империи, но далеко не только поэтому) готовых признаваться в принадлежности и присягать на верность ей. Под облетевшими весь мир словами главного редактора Le Monde Жана-Мари Коломбани: «Мы все американцы»[38] сегодня, в отличие от того самого чёрного дня 9/11, подписалось бы гораздо меньше индивидов, народов и государств. Трансатлантическая солидарность, казавшаяся самым прочным связующим звеном глобальной империи, и та нарушена. Показательна скорость, с которой из российских официозных нарративов испарился клишированный, стократ повторенный оборот «коллективный Запад».

Однако кризис и полная гибель всерьёз – не одно и то же. Кризисы переживали все империи; и по меньшей мере некоторые империи некоторые кризисы сопоставимой, да и превосходящей степени драматизма пережили. Такое случалось и с Первым Римом, и со Вторым, и с Третьим. Кстати, и распад СССР был очень и очень многими (в том числе мной) воспринят как окончательный крах, бесповоротно и навсегда завершающий историю Северной Евразии как имперского пространства. И напрасно – политические конфигурации меняются, но ни само пространство, ни его операторы ещё далеко не стали и в обозримом будущем не станут постимперскими. Да и станут ли?

Тени прошлого: попытка к бегству

Таким образом, в том, что делает Трамп с американской империей и её могуществом, много неожиданного, заметно меньше принципиально нового и нет почти ничего прямо-таки несусветного. Причина почти повального недоумения в том, что некоторые уникальные особенности американской политии долго было принято не принимать в расчёт (в том числе в самой Америке), как будто они давно устарели, как будто это что-то несерьёзное, как будто Америка – просто государство в ряду других государств. Нет, они не устарели. Нет, это серьёзно. Нет, Америка – не просто государство (если её политическую форму вообще можно считать государством, в чём не раз высказывались небезосновательные сомнения[39]).

В том, что делает Трамп с американской империей и её могуществом, по-настоящему неожиданно, ново и даже несусветно только одно. Он вышибает из-под империи (а значит, и из-под всей империи Запада) её ценностное, идейное, идеалистическое… да что там, выражаясь без обиняков, сакральное основание. Не тот комплект принципов и требований, который в последние десятилетия собравшаяся вокруг Демократической партии США прогрессивная общественность превратила в догму и доксу (не исключено, что он и впрямь представляет собой преходящую флуктуацию, если не аберрацию), а нечто намного более глубокое и значительное. Столп и утверждение всего проекта.

Достаточно определённые ценности руководили им всегда (надо учитывать, что США, в отличие от политий с более глубокой историей, не самовозникли как равнодействующая разнонаправленных векторов и факторов, а были именно спроектированы и сконструированы). Ценности – то есть «неэмпирические… представления о желаемом, используемые в моральном дискурсе и… особым образом влияющие на поведение»[40], причём «более или менее независимо от какой бы то ни было конкретной инструментальной “выгоды”»[41]. Ценности присутствуют во всех обсуждавшихся выше контекстах (кроме первого – потому-то он и стал поводом для всего этого размышления).

Уже в знаменитой[42] проповеди «Образец Христианского Милосердия» (1630) первого губернатора Массачусетса Джона Уинтропа, прочитанной ещё до пересечения океана, успех всего рискованного предприятия и надежда на то, что «Господь станет нашим Богом, и с радостью поселится среди нас как Его собственного народа, и благословит нас на всех наших путях», поставлены в жёсткую зависимость от способности будущих колонистов «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим»[43]. Тогда и только тогда «будем мы подобны Граду на Холме, взоры всех народов будут устремлены на нас. Если же мы нарушим завет с Богом нашим в деле, за которое взялись, и вынудим Его отказать нам в помощи, которую Он оказывает нам ныне, мы станем притчей во языцех всему миру. Мы отверзнем уста врагов, хулящих пути Господа и всех его исповедников. Мы посрамим многих достойных слуг Бога, и их молитвы за нас обратятся в проклятия, которые будут преследовать нас до тех пор, пока не исчезнем мы с лица той доброй земли, в которую направляемся»[44].

Американский федерализм тоже построен на ценностном фундаменте. Он произрос из «федеральной теологии» (она же «теология завета»), из той версии пуританского богословия, которая считала легитимными лишь формы социально-политической организации, созданные по модели Завета между Богом и Израилем, то есть обязательства религиозного, морального, социального и политического свойства одновременно и нераздельно[45]. Процедурно и технически это было так: «Первоначально, в масштабах городов и конгрегаций, ковенанты заключали индивиды и семьи. Параллельно им развивалась сеть добровольных ассоциаций – коммерческих, общественных, церковных и гражданских, – представлявших собой негосударственный компонент гражданского общества, основанный на принципах свободной договорённости. С самого начала сети сообществ соединялись в колонии, впоследствии штаты. Наконец, сеть штатов была связана федеральным союзом, с которым опять же соседствовала аналогичная сеть добровольных ассоциаций»[46]. Главное же свойство ковенанта как моделирующего образца политической формы – то, что его «морально обязывающее измерение имеет приоритет над правовым»[47]. Да, даже над ним. Потому что второе генеалогически вторично.

В конце XVIII века, когда Джефферсону стало ясно, что именно нарождается в Северной Америке, он почти во всех случаях писал и говорил не об империи вообще, но об «империи свободы» (а когда обходился без этого уточнения, то, видимо, потому что считал его и так очевидным). Продолжающая джефферсоновскую линию известная идеологема «Явного Предназначения»[48] тоже про ценности. Автор самой формулы публицист Джон О’Салливан сперва определил её просто как само собой разумеющуюся необходимость «заполнить (overspread) континент, отведённый Провидением для свободного развития наших умножающихся от года к году миллионов (граждан)»[49], но спустя всего несколько месяцев пояснил: «Демократии должны основывать свои приобретения на моральных соображениях. Если они недостаточны, приобретение есть грабёж»[50]. А в том же 1845 г. конгрессмен-республиканец от Алабамы Джеймс Белзер ещё развернул аргументацию: «Давно наша страна утверждает себя как убежище для угнетённых. Пусть её учреждения и её народ распространятся вдаль и вширь, и когда воды деспотизма затопят другие части земного шара, когда приверженцы свободы будут вынуждены спасаться на ковчегах, пусть это правительство станет тем Араратом, которым оно обязано быть»[51].

Ценностный компонент со временем проявился и в «доктрине Монро» – не в её начальной версии, сухо и кратко, всего в четырёх абзацах изложенной в президентском послании к Конгрессу 2 декабря 1823 г., а в королларии к ней, сделанном президентом Теодором Рузвельтом в аналогичном выступлении 6 декабря 1904 года. Тогда было объявлено, что «постоянство злодеяний или бессилие, влекущее за собой полное расслабление уз цивилизованного общества, в Америке так же, как где-либо ещё, безусловно, требует вмешательства какой-либо цивилизованной нации»[52] – то есть был предложен общий, не ограниченный одним лишь Западным полушарием принцип международной политики, фундированный именно ценностным императивом пресечения зла и указывающий на ответственных за его осуществление.

Наконец, американская «мягкая сила» – понятие гораздо более глубокое и широкое, чем программы USAID и им подобные. Она – отнюдь не только политические технологии, «она исходит от сияющего “Града на холме”»[53], от «манящего нового Иерусалима экономической и политической свободы»[54] и лишь затем получает то или иное инструментальное обеспечение.

Разумеется, речь не о том, чтобы идеализировать американскую политическую традицию – в ней и без того более чем достаточно идеалов. Да, во всех экспликациях и интерпретациях «миссии Америки» так или иначе фигурируют категории бремени, долга и жертвенности. Но с идеалами и ценностями соседствует прагматика, и в немалом количестве. Она также присутствует во всех исследовавшихся контекстах, на этот раз включая первый (поэтому его лучше обсуждать последним).

Колонисты Новой Англии совершенно не собирались питаться «акридами и диким мёдом» и весьма заботились о своём материальном благополучии. То же относится и к «федеральной теологии», в которой «протестантская этика», строго по Максу Веберу, производила «дух капитализма», весьма способствовавший расширению федерального Союза. Первая статья О’Салливана, в которой появилась формула «Явного Предназначения», вообще-то требовала отобрать у Мексики Техас, да и называлась коротко и ясно: «Аннексия». Прагматические интересы США горячо отстаивали и конгрессмен Белзер, и особенно сенатор Беверидж, с особенным энтузиазмом рассуждавший не просто об империи, но об империи торговой (собственно, в своей цитированной выше речи он требовал завладения Филиппинами не во имя какого-либо умозрительного принципа или, наоборот, иррационального инстинкта, а для извлечения из этого захвата максимальных коммерческих выгод). Как много было прагматики в прикладном осуществлении «доктрины Монро» (например, в художествах United Fruit Company), да и в применении «мягкой силы», слишком известно.

Но в том-то и дело, что ценности и прагматика способны оборачиваться друг другом, более того, сливаться до неразличимости, до амальгамы – в том числе в сознании и подсознании самих их носителей.

Лаконичнее и точнее, чем классик ревизионистской школы в историографии американской дипломатии Уильям Эпплмен Уильямс, об этом туго затянутом узле, пожалуй, не скажешь: «Многие империалисты верят, что американская империя должна быть гуманистической, и многие гуманисты верят, что поступать хорошо хорошо для бизнеса»[55]. «Американская империя порождена не злыми намерениями или иррациональным поведением. Она создана людьми, точно знавшими, что они делают, и считавшими это необходимым и для их собственного блага, и для благополучия других»[56]. «Расширение рынков расширяет пространство свободы. Расширение пространства свободы расширяет рынки»[57]. Отсюда «грандиозная иллюзия», «соблазнительная вера в то, что Соединённые Штаты могут извлекать выгоды из империи, не оплачивая её издержек и вообще не признавая себя империей»[58].

И вот явился Трамп, отказывающийся измерять и сравнивать выгоды и издержки в чём-то ещё, кроме твердой валюты. Миссия, ценности, идеалы, доверие, репутация, честь… всё это взвешено и сочтено очень лёгким[59]. Всё это переводится в деньги и переописывается как сделки – с предсказуемым результатом. В своей инаугурационной речи Трамп вдруг прямо заговорил о «Явном Предназначении»[60], да ещё и расширив его аж до межпланетного масштаба. И в то же время сузив, потому что ценности упомянуты не были: «Соединённые Штаты снова будут считать себя растущей нацией, увеличивающей наше богатство, расширяющей наши территории, отстраивающей наши города, повышающей наши ожидания и возносящей наш флаг к новым и прекрасным горизонтам. И мы будем следовать нашему явному предназначению до самых звёзд, отправляя американских астронавтов, дабы водрузить Звёзды и Полосы на Марсе»[61]. Желание добиться если не полной, то хотя бы большей окупаемости американских вложений в том или ином объёме обнаруживается даже в тех пунктах мировой повестки, где его раньше то ли не было, то ли о нём было стыдно заговаривать открыто. В отношениях с ближайшими, самыми преданными союзниками (прежде всего Европой, но также Канадой, Австралией, Японией, Южной Кореей), в которых тарифный и торговый дисбаланс вдруг обесценил (буквально) все клятвы в вечной верности. В поддержке Израиля (идея создания «ближневосточной Ривьеры» в секторе Газа или, лучше сказать, на месте сектора Газа). В поддержке Украины (сделка по ископаемым ресурсам неопределённой номенклатуры, к которой, кажется, добавились ещё и атомные электростанции, – украинский президент Владимир Зеленский, первым предложивший нечто подобное осенью 2024 г., ещё до избрания Трампа, нашёл верный способ привлечь его интерес, но вряд ли ожидал, во что выльется его инициатива). Да и первая же заметная военная операция, осуществлённая по приказу Трампа (серия ударов по йеменским хуситам в марте 2025 г.), была объяснена исключительно необходимостью прекратить причинение ими многомиллиардного ущерба американской и мировой морской торговле, а также американским ВМС. О хуситских атаках на Израиль не было сказано ни слова.

Может показаться, что этой «генеральной линии» противоречит нашумевшее выступление на Мюнхенской конференции по безопасности вице-президента США Джей Ди Вэнса 14 февраля 2025 г., в котором он настойчиво говорил о демократических ценностях и укорял европейцев (а также, разумеется, администрацию президента Джо Байдена) в отступлении от них. Противоречие кажущееся, потому что речь, по сути, шла только об одной ценности – о том, что нельзя «бояться голосов, мнений и сознания вашего собственного народа» и «в страхе бежать от ваших собственных избирателей»[62]. Что это главнейшая, первая демократическая ценность, неоспоримо. Но первая – не значит единственная. Что происходит, когда именем и во имя её отвергаются все прочие элементы демократического ценностного пакета, достаточно известно. Более того, Вэнс неприкрыто использовал этот аргумент, чтобы заступиться за те европейские политические силы и партии, которые в самой же Европе, согласно результатам выборов, почти везде находятся в меньшинстве и, к слову, получают гораздо более слабую электоральную поддержку, чем Демократическая партия в Соединённых Штатах. Только поэтому их и удаётся изолировать всякого рода брандмауэрами. Что результаты таких сил постепенно растут, ничего принципиально не меняет – большинство остается большинством, меньшинство меньшинством. Между прочим, на последних перед назначением Адольфа Гитлера рейхсканцлером выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 г. НСДАП набрала лишь 33,1 процента голосов. Ещё занимательнее, что культ меньшинств, идеологию и практики их позитивной дискриминации трампистам вроде бы положено осуждать – а тут пропагандируется нечто обратное. Если же дело в ставке на то, что с европейскими силами и партиями крайних взглядов администрации Трампа будет проще иметь дело, то преобладание прагматических соображений оказывается шито белыми нитками.

Почему всё так? Сколько ни обзывай Трампа – эгоманьяком, нарциссом, циником, болваном или ещё хлеще – к пониманию того, что он делает с американским могуществом, это не приблизит. Можно строить и более содержательные предположения – например, то, что Трамп вдохновляется примером Китая, эффективность экспансии которого прямо связана с отсутствием в ней ценностной составляющей и, соответственно, предъявляемых к партнёрам ценностно окрашенных требований. Да и неполезных для экономики войн Китай не затевает – туманных опасений много, а на горизонте хотя бы теоретически возможного ничего, кроме Тайваня да нескольких спорных островов в Южно- и Восточно-Китайском морях.

Китай могуч, и мощь его растёт. Но Китай – не империя в том смысле, в каком этот термин возник и используется в западном мире, не исключая Россию, а что-то другое.

Хотя бы потому, что Китай, в отличие от Первого Рима и всех его многочисленных реплик, не инклюзивен. Подданным, гражданином любой западной империи (да и любой исламской, кстати говоря), а также культурно «своим» для неё мог стать, становился и становится, при выполнении определённых условий и ценой определённых изменений в себе, кто угодно. Китайцем стать нельзя, и точка. Не завидует ли обременённый империей Трамп Китаю? Не считает ли он, что избавленным от имперского бремени США будет проще с Китаем конкурировать? Гипотеза имеет право на существование, тем более что Трамп явно считает инклюзивность США, да и всего Запада, зашедшей слишком далеко. Но тут начинается та самая зыбкая почва ненадёжных спекуляций, вступать на которую не хотелось. Да и какая разница, почему всё так, если всё так?

Тени будущего

Что дальше? Дальше нужно подключить ещё один, пятый контекст – уже не столько ретро-, сколько проспективный. Да, у Трампа много власти, причём не все знают или помнят, почему. Потому что республиканский институт президентства возник в США (и уже оттуда, с теми или иными модификациями, распространился по миру) как специфическая вариация монархии – не любой, конечно, а британской. Против островной модели правления американские колонисты ничего не имели, более того, считали её наилучшей – их не устраивало то приниженное место в ней, которое им отводилось. «Президент, пусть президент республики, пусть в течение ограниченного времени, представляет собой наш субститут британского монарха, не только в понимании ХХ века – как глава государства, но и в понимании XVII века – как глава правительства… Наш президент – конституционный монарх»[63]. С тех пор реально располагаемые полномочия британских монархов значительно сократились (но, между прочим, остались «дремлющие», а значит, гипотетически способные пробудиться). В Америке – наоборот, и даже расширились, нередко «явочным порядком». В силу той же исторической генеалогии особенно велика власть американских президентов во внешнеполитическом измерении, что дало основание Артуру Шлезингеру-мл. ещё полвека назад написать книгу «Имперское президентство»[64] – с подразумеваемой аллюзией на римский imperium militiae, затем развившийся в общее представление об императорском праве верховного, безусловного повелевания чем угодно.

Власти у Трампа много. А вот времени мало.

Слова Ричарда Нойштадта «в течение ограниченного времени» важны критически и круциально. Соединённые Штаты – не монархия[65]. Предложенная конгрессменом-республиканцем от Теннесси Энди Оглсом поправка к двадцать второй поправке к Конституции США, придуманная, по его собственному признанию, специально для Трампа и позволяющая кандидату в президенты баллотироваться на третий срок в том случае, если между двумя первыми его сроками имел место перерыв[66], никаких шансов быть принятой, тем более принятой вовремя, не имеет – чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, насколько сложна и продолжительна сама процедура принятия конституционных поправок. Так что, перефразируя поражающий своей безграничной смелостью прогноз председателя Государственной думы Российской Федерации Вячеслава Володина[67], после Трампа точно будет не Трамп. Даже если Демократическая партия так и не выберется из той лужи, в которую сама себя усадила, и следующее президентство останется за республиканцами. Даже если президентом будет избран Вэнс – некоторые из выдающихся президентов США до того побывали вице-президентами (Джефферсон, Теодор Рузвельт), но ни одному из напарников выдающихся президентов не удавалось стать таковым самому. Джон Адамс был не Вашингтон, Эндрю Джонсон – не Авраам Линкольн, Гарри Трумэн – не Франклин Делано Рузвельт, Ричард Никсон – не Дуайт Эйзенхауэр, Линдон Джонсон – не Джон Кеннеди, Джордж Буш-старший – не Рональд Рейган. Да и Джо Байден, прямо сказать, не Барак Обама. Так же и Вэнс (если это будет он, что покамест очень гадательно) будет не Трамп. В каком именно смысле Трамп выдающийся президент, в хорошем или плохом, выяснится со временем. Но в любом смысле он неповторим. Наконец, обнаружиться, что Трамп «уже не тот», может совсем скоро. Ведь весьма значительная доля его нынешней политической силы обусловлена наличием республиканского большинства в обеих палатах Конгресса. А следующие выборы в Конгресс пройдут в ноябре 2026 г. – на кону будет стоять треть состава Сената и весь состав палаты представителей. Какого градуса достигнет к тому времени ярость, в которую Трамп каждым словом и действием приводит своих оппонентов, и насколько увеличится их общее количество, сейчас предсказать невозможно; но риски для него велики и растут с каждым днём.

Трамп сделает только то, что успеет сделать, – поэтому он так торопится сократить расходы, государственный долг, бюджетный дефицит, торговые дисбалансы и бюрократический аппарат, взбодрить экономику и военно-промышленный комплекс, вернуть вооружённым силам былую брутальность и маскулинность, придушить наркотрафик etc. Не всё у него получится – не бывает так, чтобы удавалось всё. Но что-нибудь да получится (может, и немало) – так, чтобы не удавалось вообще ничего, тоже не бывает. А потом ценностная составляющая американской империи, «изрядно ощипанная, но не побеждённая», начнёт восстанавливаться, причём независимо от того, какая партия окажется у власти. Дело вообще не в партиях, а в чём-то намного более глубоком и сущностном. Легко и быстро разделаться с ценностной составляющей нельзя – это означало бы отмену всего грандиозного проекта и переучреждение политии, то есть радикальный пересмотр (хотя не обязательно полное упразднение) наиболее фундаментальных рамок политического действия, репертуара его сценариев, легитимных поведенческих стереотипов, стратегий и тактик. Для этого, в свою очередь, понадобится уничтожить независимость судов, права штатов, оппозиционные негосударственные медиа и много чего ещё вплоть до самой Конституции. Возможно, ещё и выиграть гражданскую войну. Чтобы такое великое дело состоялось, и целого Трампа мало.

Если не рухнут небеса, империя вернётся – чтобы её развалить окончательно и бесповоротно, Трампа опять же маловато будет. Но будет она уже другой. В 1856 г. министр иностранных дел Российской империи князь Александр Горчаков в циркулярной депеше, доведённой через посольства до сведения иностранных правительств[68], констатировал: «Россию упрекают в самоизоляции и молчании перед лицом фактов, не согласующихся ни с правом, ни со справедливостью». И возразил: «Россия не сердится: Россия сосредотачивается»[69]. На самом деле Россия после поражения в Крымской войне, конечно, сердилась. Но и сосредотачивалась. И сосредоточилась. Американская империя сейчас тоже сердится (примечательно, что нынешние упреки в её адрес очень похожи на те). Но и сосредотачивается.

То, что делает с ней и её могуществом Трамп (независимо от его мотивов и степени их осознанности), можно сравнить с практикуемой атлетами «сушкой мускулов», требующей постановки на паузу участия в соревнованиях. Подобно такому атлету, сосредоточившаяся империя вновь выйдет на мировую арену – в лучшей форме, более мускулистая, с новыми амбициями. И, скорее всего, весьма разозлённая тем, что успеют натворить в её отсутствие. Так что, глядя на происходящее прямо сейчас, никому – ни противникам американской империи, ни её поклонникам – не стоит ни заламывать руки, ни ликовать. Готовиться надо. Готовиться.

Автор: Святослав Каспэ, доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития»

Сноски

[1] Rubio M. Secretary-Designate Marco Rubio SFRC Confirmation Hearing Opening Remarks // United States Senate Committee on Foreign Relations. 15.01.2025. URL: https://www.foreign.senate.gov/imo/media/doc/6df93f4b-a83c-89ac-0fac-9b586715afd8/011525_Rubio_Testimony.pdf (дата обращения: 01.04.2025).

[2] А вот тут выбрать какую-то одну подтверждающую цитату в подобном духе решительно невозможно – их уже несметное множество и с каждым днём всё больше.

[3] Вам, земли древние, – кричит она, безмолвных

Губ не разжав, – жить в роскоши пустой,

А мне отдайте из глубин бездонных

Своих изгоев, люд забитый свой,

Пошлите мне отверженных, бездомных,

Я им свечу у двери золотой! (пер. Владимира Лазариса)

[4] Inaugural Address 1981 // Ronald Reagan: Presidential Library & Museum. 20.01.1981. URL: https://www.reaganlibrary.gov/archives/speech/inaugural-address-1981 (дата обращения: 01.04.2025).

[5] Statement by the President in His Address to the Nation // The White House: George W. Bush. 11.01.2001. URL: https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/09/20010911-16.html (дата обращения: 01.04.2025).

[6] Letter from Thomas Jefferson to George Rogers Clark, 25 December 1780 // Founders Online. URL: https://founders.archives.gov/documents/Jefferson/01-04-02-0295 (дата обращения: 01.04.2025).

[7] О, как это верно! И чем дальше, тем вернее, Федералист. Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. М.: Весь мир, 2000. С. 29.

[8] Всего в корпусе «Писем Федералиста» Гамильтон использовал тот же термин применительно к Союзу тринадцать раз; однажды к нему прибегнул и Джеймс Мэдисон.

[9] Hamilton A. The Defence No. II, 25 July 1795 // Founders Online. URL: https://founders.archives.gov/documents/Hamilton/01-18-02-0310 (дата обращения: 01.04.2025).

[10] Подробнее см.: Tucker R.W., Hendrickson D.C. Empire of Liberty: The Statecraft of Thomas Jefferson. N.Y., Oxford: Oxford University Press, 1990. 360 p.; Weeks W.E. Building the Continental Empire: American Expansion from the Revolution to the Civil War. Chicago: Ivan R. Dee, 1996. 189 p.; Wood G.S. Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789–1815. N.Y., Oxford: Oxford University Press, 2009. 778 p.

[11] Congressional Record. 56th Congress, 1st Session, 1900. Vol. XXXIII. P. 708. Где именно в Конституции Беверидж вычитал эти слова, опять-таки будет сказано позже.

[12] Congressional Record, 1900. P. 711. Как похоже на эталонную формулировку имперской миссии и программы, данную в своё время Публием Вергилием Мароном: «Ты же, о римлянин, помни – державно народами править; / В том твои будут искусства, вводить чтоб обычаи мира, / Милость покорным давать и войною обуздывать гордых (Eneida: VI, 847–853). Сходство не случайно.

[13] Ferguson N. Colossus: The Rise and Fall of the American Empire. N.Y.: Penguin Books, 2004. P. 19.

[14] Tilly C. How Empires End. In: K. Barkey, M. von Hagen (Eds.), After Empire: Multiethnic Societies and Nation-Building. N.Y., L.: Westview Press, 1997. P. 3.

[15] Ferguson N. Op. cit. P. 3–7.

[16] Cox M. The Empire’s Back in Town: Or America’s Imperial Temptation – Again // Millennium. 2003. Vol. 32. No. 1. P. 1–29. См. также: Cox M. Empire by Denial? Debating US Power // Security Dialogue. 2004. Vol. 35. No. 2. P. 228–236.

[17] Lundestad G. Empire by Invitation? The United States and Western Europe, 1945–52 // Journal of Peace Research. 1986. Vol. 23. No. 3. P. 263–277. Позже он развил ту же линию в других ценных работах, см.: Lundestad G. Empire By Integration: The United States And European Integration, 1945–1997. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 1998. 200 p.; Lundestad G. The United States and Western Europe Since 1945. From Empire by Invitation to Transatlantic Drift. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 2003. 331 p.; Lundestad G. The Rise and Decline of the American «Empire»: Power and its Limits in Comparative Perspective. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 2012. 222 p.

[18] Perkins B. The Creation of a Republican Empire, 1776–1865. Cambridge, N.Y.: Cambridge University Press, 1993. 272 p.

[19] Bacevich A.J. American Empire: The Realities and Consequences of U.S. Diplomacy. Cambridge: Harvard University Press, 2002. P. 244.

[20] Имеются в виду террористы, захватившие те самые самолеты в день 9/11. Такие подробности постепенно забываются.

[21] Ignatieff M. The Burden // The New York Times. 05.01.2003. URL: https://www.nytimes.com/2003/01/05/magazine/the-american-empire-the-burden.html (дата обращения: 01.05.2025).

[22] Федералист. Указ. соч. С. 292.

[23] Именно в этой статье, в том же п. 3, во фразе «Конгресс имеет право распоряжаться принадлежащей Соединённым Штатам территорией или иной собственностью и принимать все необходимые правила и установления в отношении их; и ни одно положение настоящей Конституции не должно толковаться в ущерб каким-либо притязаниям Соединённых Штатов или какого-либо отдельного штата», Беверидж обнаружил «слова о росте, об экспансии, об империи, если угодно», весьма вольно толкуя как выражение «принадлежащей Соединённым Штатам территорией или иной собственностью», так и слово «притязания» (“claims”), более того, провозгласив фактом принадлежность США не то что Филиппин (завладение которыми и стало поводом для его пламенной речи), но и самого Тихого океана: «Тихий океан наш» (Congressional Record, 1900. P. 704). Риторическое воспаление в духе гоголевского Ноздрева («всё, что ни видишь по эту сторону, всё это моё, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и всё, что за лесом, всё моё») способно завести далеко, и Трамп тут далеко не первопроходец.

[24] Термин «субъект» используется в этом смысле только в России, причём по довольно забавным причинам. Подробнее см.: Каспэ С.И. Против автономного субъекта: как нельзя и как можно исправить политическую форму // Полития. 2015. No. 3. С. 16–17.

[25] А до неё СССР – если считать его подлинной, не фиктивной федерацией. Что, учитывая фактическое всевластие коммунистической партии, трудно. Но подлинной империей, для нужд которой (псевдо)федеративный дизайн отлично подошёл, его можно считать с гораздо бóльшими основаниями.

[26] Спустя восемь лет, в 1795 г., Иммануил Кант воспроизвёл ту же норму в трактате «К вечному миру» (см.: Кант И. К вечному миру / И. Кант // Собрание сочинений в восьми томах. Т. 7. М.: Чоро, 1994. С. 5–56.) как conditio sine qua non своего проекта идеальной федерации, и она действительно стала таковой почти во всех не идеальных, зато реальных федерациях. Впрочем, Малайзия и Объединённые Арабские Эмираты без неё обходятся, и ничего – неплохо себя чувствуют. В кантовском проекте был ещё один любопытный нюанс, о котором будет сказано в другом примечании.

[27] President James Monroe’s Seventh Annual Message to Congress, December 2, 1823 // The Miller Center’s Governing Council. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/december-2-1823-seventh-annual-message-monroe-doctrine (дата обращения: 01.05.2025). Разные версии относительно того, где именно проходит граница полушарий, существуют до сих пор. Если проводить её, как чаще всего поступают географы, по Гринвичскому меридиану, то к западу от него оказывается почти вся Великобритания, вся Ирландия, часть Франции, вся Португалия и почти вся Испания. Как виделась эта граница самому Монро, доподлинно неизвестно; но наверняка как-то не так.

[28] Schectman J., Volz D. CIA Offers Buyout to Entire Workforce as Part of Trump Makeover // The Wall Street Journal. 04.02.2025. URL: https://www.wsj.com/politics/national-security/the-cia-is-about-to-get-a-trump-makeover-16fc0cbf?mod=hp_lead_pos4 (дата обращения: 01.04.2025).

[29] Trump Says U.S. Will Take Over Gaza Strip // Reuters. 05.02.2025. URL: https://www.reuters.com/world/trump-says-us-will-take-over-gaza-strip-2025-02-05/ (дата обращения: 01.04.2025).

[30] Филиппов А.Ф. Наблюдатель империи (Империя как социологическое понятие и политическая проблема) // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. No. 1. С. 105.

[31] Perkins B. Op. cit. P. 7.

[32] Цит. по: Pagden A. Lords of All the World. Ideologies of Empire in Spain, Britain and France, c. 1500 – c. 1800. New Haven, L.: Yale University Press. P. 195.

[33] Bomboy S. Five “Unusual” Amendments That Never Made It into the Constitution // National Constitution Center. 23.02.2018. URL: https://constitutioncenter.org/blog/five-unusual-amendments-that-never-made-it-into-the-constitution (дата обращения: 01.04.2025). Текст поправки ещё до внесения был опубликован здесь: Cowdon J.S. Pantocracy; Or, The Reign of Justice. Princeton: Princeton University Press, 1892. P. 51. За сообщение об этом замечательном во всех отношениях факте я благодарю моего тринадцатилетнего сына Якова Каспэ.

[34] Между прочим, ещё одним conditio sine qua non грезившейся Канту федерации республик и, соответственно, вечного мира был как раз её всемирный характер. См.: Кант И. Указ. соч.

[35] President Carter’s Address to the University of Notre Dame, May 22, 1977 // The Miller Center’s Governing Council. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/may-22-1977-university-notre-dame-commencement (дата обращения: 01.04.2025).

[36] О полезности различения в анализе имперской структуры и динамики категорий «центра» и «ядра» см.: Каспэ С.И. Теоретические заметки о структуре и динамике империй // Мировая экономика и международные отношения. 2022. Т. 66. No. 11. С. 115–125.

[37] Подобно тому, как Римская империя не сводилась ни к городу Риму, ни к Италии, ни даже к Средиземноморью (Британия, Германия, Армения… вплоть до островов Фарасан в южной части Красного моря и, по некоторым предположениям, торговой фактории Арикамеду на юго-востоке Индии).

[38] Colombani J.-M. Nous sommes tous Américains // Le Monde. 11.01.2001. URL: https://www.lemonde.fr/idees/article/2011/09/09/nous-sommes-tous-americains_1569503_3232.html (дата обращения: 01.05.2025).

[39] «В американской федеральной теории… отсутствует понятие государства как такового. Политически полновластный народ (как правило, о нём говорят как о политически полновластном волей Божьей) учреждает всевозможные правительства и передаёт им столько власти, сколько считает нужным. Ни одно правительство не является полностью суверенным, оно обладает только теми полномочиями, которые делегированы ему суверенным народом, и потому возможно одновременное существование – рядом друг с другом – нескольких правительств сразу» (Elazar D. International and Comparative Federalism // Political Science and Politics. 1993. Vol. 26. No. 2. P. 192). Более того, и именно поэтому, «нет никакой верховной власти; любая власть оспариваема» (Ostrom V. The Meaning of American Federalism: Constituting a Self-Governing Society. San Francisco: ICS Press, 1994. P. 254).

[40] Deth J.W. van, Scarbrough E. The Concept of Values. In: J.W. van Deth, E. Scarbrough (Eds.), The Impact of Values. Oxford: Oxford University Press, 1998. P. 22.

[41] Parsons T. The Social System. L.: Routledge, 2005. P. 26.

[42] Правда, таковой она стала лишь в ХХ веке, послужив источником вдохновения для президентов Джона Кеннеди и Рональда Рейгана, причём для последнего неоднократно. Справедливости ради нужно отметить, что Уинтропа вспомнил и Трамп – в своей речи на Национальном молитвенном завтраке National Prayer Breakfast 6 февраля 2025 г. (см.: President Donald Trump’s Inaugural Address // The White House. 20.01.2025. URL: https://www.whitehouse.gov/remarks/2025/01/the-inaugural-address (дата обращения: 01.05.2025)). Той же справедливости ради нужно добавить, что из этого на редкость бессвязного и бессодержательного выступления можно понять лишь то, что веру в Бога Трамп всячески одобряет и «глубоко в душе каждого патриота находится то знание, что у Бога есть для Америки специальный план и великая миссия» – но не то, в чём, собственно, этот план и эта миссия состоят.

[43] Уинтроп дословно цитировал ветхозаветную книгу пророка Михея (6:8).

[44] Цит. по адаптированному переложению на современный английский язык: Winthrop J. A Model of Christian Charity (1630) // Gilder Lehrman Institute of American History. URL: https://www.gilderlehrman.org/sites/default/files/inline-pdfs/A%20Model%20of%20Christian%20Charity_Full%20Text.pdf (дата обращения: 01.04.2025). Оригинальный текст см. здесь: Winthrop J. A Modell of Christian Charity (1630) // Massachusetts Historical Society. URL: https://www.masshist.org/publications/winthrop/index.php/view/PWF02d270 (дата обращения: 01.04.2025).

[45] См.: Weir D. The Origins of the Federal Theology in Sixteenth-Century Reformation Thought. Oxford: Clarendon Press, 1990. 244 p.; Kendall W., Carey G. The Basic Symbols of the American Political Tradition. Washington: Catholic University of America, 1995. 168 p.; Moots G.A. Politics Reformed: The Anglo-American Legacy of Covenant Theology. Columbia: University of Missouri Press, 2010. 240 p.

[46] Elazar D. Covenant & Constitutionalism: The Great Frontier and the Matrix of Federal Democracy. The Covenant Tradition in Politics. Vol. III. New Brunswick: Transaction Publishers, 1998. P. 16.

[47] Ibid. P. 5.

[48] См.: Merk F. Manifest Destiny and Mission in American History: A Reinterpretation. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1995. 278 p.; Stephanson A. Manifest Destiny: American Expansion and the Empire of Right. N.Y.: Hill and Wang, 1995. 144 p.

[49] O’Sullivan J. Annexation // United States Magazine and Democratic Review. 1845. Vol. 17. No. 35. P. 6.

[50] O’Sullivan J. Territorial Aggrandizement // United States Magazine and Democratic Review. 1845. Vol. 17. No. 38. P. 247.

[51] Congressional Globe, 1845. Vol. 14. Twenty-Eighth Congress, Second Session // UNT Digital Library. P. 43. URL: https://digital.library.unt.edu/ark:/67531/metapth2366 (дата обращения: 01.04.2025).

[52] President Theodore Roosevelt’s Fourth Annual Message to Congress, December 6, 1904 // The Miller Center’s Governing Council. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/december-6-1904-fourth-annual-message (дата обращения: 01.04.2025).

[53] Nye J.S. The Paradox of American Power: Why the World’s Only Superpower Can’t Go It Alone. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 2002. P. 141.

[54] Ferguson N. Op. cit. P. 20.

[55] Williams W.A. The President and His Critics // The Nation. 1963. No. 196. P. 227.

[56] Williams W.A. A Natural History of the American Empire // Canadian Dimension. 1967. No. 4. P. 12.

[57] Williams W.A. America Confronts a Revolutionary World, 1776–1976. N.Y.: William Morrow & Co, 1976. P. 43.

[58] Williams W.A. Empire as a Way of Life. N.Y.: Oxford University Press, 1980. P. 170. Сам он, будучи крайне левым, относился к тому, что описывал, с резким неодобрением. Но какая разница, если диагноз точен и обоснован? Так и Карл Маркс «ужасы» и «язвы» капитализма совсем не выдумал. А для цитированного выше правоконсервативного исследователя американского империализма Эндрю Бейсевича острые наблюдения Уильямса стали чуть ли не главным источником вдохновения.

[59] Даниил 5:27.

[60] Чего не делал никто из его предшественников, даже считающийся самым рьяным поборником этой доктрины президент (с 1845 по 1849 г.) Джеймс Полк. При нём к территории США добавились штаты Аризона, Юта, Невада, Калифорния, Орегон, Айдахо, Вашингтон, б?льшая часть Нью-Мексико, а также некоторые фрагменты Вайоминга, Монтаны и Колорадо – весьма убедительная манифестация «Явного Предназначения».

[61] President Donald Trump’s Inaugural Address // The White House. 20.01.2025. URL: https://www.whitehouse.gov/remarks/2025/01/the-inaugural-address (дата обращения: 01.05.2025).

[62] JD Vance’s Full Speech on the Fall of Europe // The Spectator. 14.02.2025. URL: https://www.spectator.co.uk/article/jd-vance-what-i-worry-about-is-the-threat-from-within/?fbclid=IwY2xjawIc9_ZleHRuA2FlbQIxMAABHXyq8U76RljcylXAf-9Aj66q2zI7OpAnfuyf9mjrBirRE0sHQmMo08MwpA_aem_LHHlxIzVQJdM_L8cHCPnzA (дата обращения: 01.04.2025).

[63] Neustadt R. Presidential Power and the Modern Presidents: The Politics of Leadership from Roosevelt to Reagan. N.Y.: Free Press, 1990. P. 10.

[64] Schlesinger A.M. The Imperial Presidency. Boston: Houghton Mifflin, 1973. 505 p.

[65] Хотя интересно было бы пофантазировать о том, что было бы, отнесись Джордж Вашингтон более благосклонно к идее установления королевской власти (с прозрачным намёком на то, что он и мог бы стать идеальным претендентом на корону), высказанной ему в 1782 г. полковником Льюисом Никола (см.: Fitzpatrick J.C. (Ed.) The Writings of George Washington, from the Original Sources, 1745–1799. Vol. XXIV. Washington: Government Printing Office, 1938. P. 272–273). Но интерес этот сугубо досужий.

[66] Rep. Ogles Proposes Amending the 22nd Amendment to Allow Trump to Serve a Third Term // Congressman Andy Ogles. 23.01.2025. URL: https://ogles.house.gov/media/press-releases/rep-ogles-proposes-amending-22nd-amendment-allow-trump-serve-third-term (дата обращения: 01.04.2025).

[67] «После Путина будет Путин»: эксклюзивное интервью Вячеслава Володина // Газета.ru. 18.06.2020. URL: https://www.gazeta.ru/politics/2020/06/18_a_13121443.shtml (дата обращения: 01.04.2025).

[68] Документ, известный в России, не раз цитированный президентом Владимиром Путиным, но почти совершенно забытый за её пределами. И напрасно.

[69] Циркулярная депеша в Российско-императорские миссии, 21 августа 1856 года. В кн.: Сборник, изданный в память двадцатипятилетия управления Министерством иностранных дел государственного канцлера светлейшего князя Александра Михайловича Горчакова, 1856–1881. СПб.: Тип. 2 Отд-ния Собств. е. и. в. канцелярии, 1881. С. 125.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783084 Святослав Каспэ

Es schwindelt. Перекройка мира как MAGA-проект

Дмитрий Ефременко

Доктор политических наук, профессор департамента зарубежного регионоведения факультета мировой политики и мировой экономики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Для цитирования:

Ефременко Д.В. Es schwindelt. Перекройка мира как MAGA-проект // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 58–77.

В одну из ноябрьских ночей 1917 г. в небольшой, практически лишённой мебели комнате бывшего петроградского привилегированного учебного заведения для девушек на полу лежали и взволнованно беседовали друг с другом два человека средних лет. Для них это была уже не первая бессонная ночь, но заснуть всё равно не получалось. Им, вчерашним изгоям, падала в руки власть над крупнейшей в мире державой, и они были готовы воспользоваться этой властью, чтобы сделать ещё более высокую ставку – ставку на мировую революцию.

Но предоставим слово одному из них, Льву Троцкому: «Должно быть, это было на другое утро, отделённое бессонной ночью от предшествовавшего дня. У Владимира Ильича вид был усталый. Улыбаясь, он сказал: “Слишком резкий переход от подполья и переверзевщины[1] – к власти. Es schwindelt (кружится голова)”, – прибавил он почему-то по-немецки и сделал вращательное движение рукой возле головы»[2].

Сегодня, в новый век и в новую эпоху, революционные перемены продвигают совсем другие люди. Один – по должности – считается самым могущественным человеком на Земле, второй – в силу собственного предпринимательского таланта – возглавляет список богатейших людей планеты. Неизвестно, испытывает ли кто-то из них головокружение, но едва ли Дональду Трампу или Илону Маску приходится отдыхать на полу. Зато голова идёт кругом у множества политиков, бизнесменов, экспертов, которые ещё вчера демонстрировали уверенность в собственном понимании и даже контроле глобальных трендов. На деле происходит то, что четыре года назад считалось возможным, но очень маловероятным. После поражения на выборах 2020 г., неудачи с юридическим оспариванием их итогов, захвата Капитолия сторонниками 45-го президента США и развёртывания судебных преследований как участников беспорядков в Вашингтоне, так и самого Трампа, казалось, что он повержен и вряд ли сумеет подняться вновь. Представители самых разных взглядов и школ мысли последовательно выдвигали в отношении Трампа три гипотезы:

погрязнув в судебных разбирательствах, он не сможет принять участия в новых президентских выборах;

будучи выдвинут кандидатом на новый срок, Трамп не сумеет выиграть выборы у инкумбента или другого кандидата от Демократической партии;

второе его президентство окажется не более эффективным, чем первое, первоначальный порыв снова будет погашен «глубинным государством», а вероятной эпитафией Трампу и трампизму станет прилёт очередного «чёрного лебедя», наподобие пандемии COVID-19.

Трамп и его обновлённая команда успешно опровергли первые две гипотезы; третью они также пытаются опровергнуть изо всех сил. Почему же для Трампа и его команды ставки так высоки? Вероятно, ответ на этот вопрос станет ключом к пониманию того, что созданная за неполные сто дней Трампа 2.0 глобальная неопределённость, будучи производной от внутриполитических задач 47-го президента США, может служить прикрытием квантового скачка в системе международных отношений и мировой экономике.

Миссия второго срока

Успешное опровержение первых двух гипотез стало возможным благодаря тому, что Дональд Трамп сумел сформировать эффективную коалицию, нацеленную как на электоральную победу, так и на достижение решающего успеха вне рамок электоральной демократии. Он сохранил и упрочил контроль над Республиканской партией. Более тридцати лет, со времён «Контракта с Америкой» Ньюта Гингрича, республиканцы всё дальше отходят от позиций правого центра[3], оставив (не без вклада сдвигающихся в другую часть политического спектра демократов) понятие «двухпартийный консенсус» далеко в прошлом. «Великая старая партия» (GOP) сохраняла различные течения, в частности, либертарианское крыло и неоконов, но Трамп после 2016 г., делая ставку на ещё большее усугубление поляризации американского общества, продвигал новую повестку. Вынужденный опираться во время первого срока на партийных ветеранов времён Рейгана и двух Бушей, в числе которых имелось совсем немного его твёрдых сторонников, Трамп начал формировать новую генерацию республиканцев «под себя». Это была уже другая когорта, не имеющая, в отличие от неоконов и либертарианцев, генетической связи с либерализмом. И не так уж важно, что некоторые представители новой когорты, в частности, нынешний вице-президент Джей Ди Вэнс, во время выборов 2016 г. позиционировали себя как Never Trumpers («Только не Трамп»). В течение первой каденции Трампа и в начале байденовского президентства они шли вслед более широкому движению, не ограничивающемуся старым республиканским истеблишментом. Идейная эволюция или притяжение власти (чаще и то, и другое) приводили их к Трампу. Тот же Вэнс, выдвигаясь в 2022 г. в сенаторы от родного штата Огайо и уже имея общеамериканскую известность как автор «Элегии Хиллбилли», сумел добиться решающего перевеса, только съездив в Мар-а-Лаго и получив прямую поддержку тамошнего хозяина (важная деталь: договориться об этой встрече Вэнсу удалось благодаря помощи миллиардера Петера Тиля, основателя платёжной системы PayPal).

Хотя к выборам 2024 г. Дональд Трамп в основном взял под контроль партийный аппарат, трампистское перерождение «Великой старой партии» происходит потому, что ни одна из республиканских фракций не может идти поперёк популистского течения. А новое поколение популистов внутри самой республиканской партии (за ними также закрепилось название постлибералы) придаёт MAGA-движению большую идейную оформленность и респектабельность. Широкое популистское движение, символом которого стал Трамп, в основном представляет собой контркультуру, направленную против либеральной политики и леволиберальной (воукистской) идеологической индоктринации. А постлибералы внутри Республиканской партии становятся ядром контрэлиты, которая готовилась взять бразды правления из рук групп элиты, сформировавшихся в периоды правления Билла Клинтона, Барака Обамы и Джо Байдена[4].

Антиэлитарная направленность постлиберализма имеет принципиальное значение, поскольку его адепты возлагают именно на прогрессистские элиты основную ответственность за превращение либерального проекта эпохи Просвещения в идейную, но в конечном счёте – и политическую диктатуру меньшинства, навязывающего обществам тотальный нравственный релятивизм и тем самым ведущего их к безысходному упадку[5]. Основным представителем этого мировоззрения в США является Патрик Денин[6], но оно восходит к критике либерального проекта Просвещения Луи де Бональдом[7] и Хуаном Доносо Кортесом[8].

Неприятие постлибералами прогрессистских элит идёт намного дальше риторики и практических действий Трампа во время его первой каденции. Хотя трудно заподозрить, что сам президент глубоко погружается в философские дискуссии о свободе и нравственности, у него достаточно оснований увязывать свою неудачу на выборах 2020 г. и остроту политической борьбы последующих лет с тем, что во время первого президентства так и не удалось «осушить вашингтонское болото». Значимые для Трампа соображения политической мести могут сочетаться с пониманием, что общий итог двух президентских сроков критически зависит от способности радикально ослабить, маргинализировать леволиберальные элиты, нанести мощный удар по их транснациональным сетевым структурам и институциям, где они традиционно доминируют.

Формирующийся таким образом симбиоз идейных установок постлиберализма, политической прагматики и жажды отмщения опирается на мощную традицию популистской джексонианской демократии[9]. В русле этой традиции борьба с леволиберальными элитами видится как противостояние концентрации власти любой группой или силой, не имеющей надлежащей демократической легитимности. Но в ходе противостояния становится возможным резкое усиление власти легитимного президента – то, что Артур Шлезингер-младший называл «имперским президентством»[10]. На это была направлена и надолго утвердившаяся со времён Эндрю Джексона патронажная система (spoils system), предполагавшая расстановку победителем выборов своих политических назначенцев на множество постов в административной иерархии[11]. Фактически за возрождение патронажной системы высказывались вице-президент Вэнс и другие постлибералы, призывая к глубоким кадровым чисткам в федеральных ведомствах для избавления от сторонников Демократической партии, которые будут вести дело к провалу программы MAGA. По сути, это работа, за которую взялся Илон Маск в качестве главы Департамента эффективности правительства (DOGE).

Но Маск – особая тема. Несмотря на уникальность тщательно формируемой вокруг него легенды, продолжающей длинный ряд легенд о мультимиллионерах прошлых эпох – Рокфеллерах, Генри Форде, Говарде Хьюзе и других, Маск выступает фронтменом ещё одной части победной коалиции Дональда Трампа – суперэлиты Big Tech’а. У неё есть не только мощнейшая ресурсная база, но и особые повестка и цели, лишь частично совпадающие с повесткой и целями всей трампистской коалиции.

В отличие от постлиберализма, их идеологические установки имеют генетическую связь с либертарианством.

Свобода в их версии несовместима не только с равенством, но – по крайней мере, в трактовке Петера Тиля –­ и с демократией. Само название этого идейного течения ещё окончательно не устоялось, но из самоназваний на слуху два – «Тёмное Просвещение» (Ник Ланд[12]) и «Неореакционное движение», NRx (Кёртис Ярвин[13]). А поскольку критика демократии замешана у представителей NRx на техновизионерстве, оппоненты без особых колебаний вешают на них ярлык «технофашистов»[14]. По сути, речь о том, что новейшие технологические возможности (они же – вызовы) демаскируют дисфункцию демократии, принципов эгалитаризма и разделения властей, и получается, что более адекватной моделью социального и политического управления неизбежно окажется одна из версий авторитаризма и корпоративизма. Головокружительный (опять es schwindelt!) прогресс искусственного интеллекта и его ожидаемая конвергенция с другими прорывными технологиями не просто требуют глубокой политической реорганизации – они, в сущности, задают совсем другой политический ритм, не связанный с электоральными циклами. Тот же блогер Кёртис Ярвин ещё перед началом первого президентского срока Трампа призывал к тотальной чистке государственных служащих и к их замене на компетентных лоялистов, за чем должно последовать установление унитарного контроля над судами, прессой, университетами и т.д.

Реализует ли Маск именно программу Ярвина? Нельзя сказать с уверенностью, но его видение точно распространяется значительно дальше промежуточных выборов в Конгресс 2026 г. и президентских выборов-2028. По всей видимости, оно сфокусировано на точке, предположительно достижимой в пределах жизни одного поколения, когда прогресс и конвергенция нескольких ключевых технологий приведут к необратимым социальным переменам, создав неизвестные прежде иерархии и модели господства. Подготовку к подобной трансформации человек, подобный Маску, может мыслить практическим образом в качестве задачи, для решения которой требуется преобразование системы управления, кадровая революция, небывалая концентрация ресурсов даже вопреки правам частной собственности, прерогативам штатов или национальным суверенитетам.

Таким образом, сформировавшаяся вокруг Трампа 2.0 коалиция достаточно разнородна, что не мешает ей сохранять целостность, по крайней мере, на протяжении первых ста дней после инаугурации 47-го президента США. И сам факт, что у Трампа это второй и последний президентский срок (хотя он и говорит о возможности переизбрания), предопределяет многое в стратегии и тактике администрации. Здесь как раз электоральное расписание очень важно.

Декларируемые и недекларируемые цели Трампа 2.0 радикально масштабнее целей любого «среднестатистического» американского президентства, но решающего прорыва и необратимости трансформаций нужно добиться не за восемь лет и даже не за четыре года, а примерно за двадцать месяцев.

Сетевые структуры леволиберальных элит – самый мощный и ресурсно обеспеченный противник MAGA-проекта. Успех миссии второго срока Трампа зависит от того, удастся ли быстро и радикально ослабить их позиции. Внутреннее измерение традиционно приоритетно для американской политической борьбы, но в данном случае оппоненты администрации и сложившейся вокруг неё коалиции отчасти оказываются транснациональными акторами, соответственно, противостояние выносится за пределы страны и обретает глобальное измерение. Элиты, достигшие огромного могущества на пике глобализации, меньше укоренены в пределах какого-либо национального государства (включая и США), их основным ресурсом влияния являются транснациональные потоки капитала. Соответственно, они по определению находятся в жесточайшей оппозиции политическим силам, которые выступают за возрождение национального суверенитета.

Противостояние леволиберальным силам на международной арене предполагает борьбу с институтами, на которые они опираются, соответствующими идеологическими установками и ограничениями. В сущности, вся идеология либерального интернационализма и воплощающие её институциональные структуры мирового «порядка, основанного на правилах» из оплота американского глобального доминирования начинают видеться при Трампе 2.0 в качестве бессмысленной ноши, мешающей расправить плечи американскому атланту. Под это понимание и вытекающую из него новую стратегию действий требовалось подвести концептуальную базу, апеллируя не только к интересам, но и к ценностям. С этой задачей справился вице-президент Джей Ди Вэнс.

Вэнс в Мюнхене[15]

На первый взгляд назначение вице-президента Вэнса главой американской делегации на Мюнхенской конференции по безопасности 2025 г. должно было подтвердить, что в Белом доме по-прежнему придают большое значение трансатлантическим отношениям. Дополнительным аргументом в пользу кандидатуры Вэнса было и его участие в работе предыдущей, 60-й Мюнхенской конференции. Уже тогда искушённые обозреватели рассматривали Вэнса как реального претендента на партнёрство с Дональдом Трампом в президентской гонке и глашатая новой внешнеполитической философии республиканцев[16].

Союзники напряжённо ожидали выступления Вэнса, потому что были дезориентированы серией первых практических решений и словесных интервенций администрации 47-го президента США. Но самый сильный эффект имел полуторачасовой телефонный разговор президентов Соединённых Штатов и России, а также комплиментарные комментарии к нему Дональда Трампа. На этом фоне высказывались предположения, что Вэнс предъявит жёсткие требования к союзникам относительно более чем двукратного увеличения военных расходов, восприятия ими основной части ответственности за усиление Североатлантического альянса на его северо-восточных рубежах и в целом за дальнейшие усилия, направленные на военно-политическое «сдерживание» России, а также более активный вклад европейцев в противостояние Китаю. Предполагалось также, что все выступления американских официальных лиц будут выдержаны в духе транзакционного подхода в международной политике.

Опровергнув эти ожидания, Джей Ди Вэнс произнёс шокирующую речь, которую принялись сравнивать с мюнхенской речью Владимира Путина 2007 года[17]. Для евроатлантических элит выступление Вэнса, возможно, оказалось более драматическим. Путин и в 2007 г. воспринимался как внешний актор, лидер страны, пытавшейся некоторое время после распада СССР интегрироваться в евроатлантическое сообщество, но к моменту проведения 43-й Мюнхенской конференции сделавшей выбор в пользу сохранения полноты суверенитета и автономии на международной арене.

Речь Вэнса стала вызовом, брошенным изнутри, не с периферии западного мира, а из самого его центра. Вэнс оспаривал правоту своей аудитории не по вопросам денег или власти, а по проблемам ценностей и демократии.

Оратор сделал ход на опережение, ведь риторической доминантой конференции должен был стать призыв к защите общих ценностей Запада и демократии перед лицом «российской агрессии против Украины» и стремления Пекина к «глобальному доминированию». Для руководства ЕС и лидеров ведущих европейских стран НАТО апелляция к общим ценностям была чем-то вроде первой линии обороны всей прежней стратегии Запада в отношении Украины и ведущейся руками ВСУ войны с Россией. Своей 22-минутной речью Вэнс фактически сделал бессмысленными дальнейшие попытки удержать эту линию обороны.

Существенно, что Вэнс, часто употреблявший местоимение «мы», постарался сохранить видимость единства Запада (не вдаваясь в подробности его культурных или политико-экономических оснований). Но тем более контрастным и шокирующим для аудитории в отеле Bayerisher Hof оказался основной тезис вице-президента: «Угроза, которая беспокоит меня в отношении Европы, – это не Россия, не Китай и не какой-либо другой внешний актор. Меня беспокоит угроза изнутри. Европа отошла от своих фундаментальных ценностей – тех, что роднят её с Соединёнными Штатами Америки… У Европы сейчас много проблем, но тот кризис, в котором все мы оказались, – дело наших собственных рук. Америка не сможет вам помочь, если вы бежите в страхе от своих избирателей. Раз на то пошло, сегодня нет ничего, что вы могли бы сделать для американского народа – народа, что избрал меня и Дональда Трампа. Европе нужна демократическая воля, чтобы добиться чего-то стоящего в ближайшие годы»[18].

Из этого тезиса вытекали следующие выводы.

Кризис демократии и ценностей поразил весь западный мир. Но Америка, опираясь на волеизъявление избирателей, сделала важнейший шаг к выходу из него, вновь избрав президентом Дональда Трампа. Белый дом ныне сконцентрирован на решении комплекса проблем, многие из которых созданы предыдущей демократической администрацией Джо Байдена. На этом фоне положение Европы выглядит гораздо более тяжёлым. Она сталкивается с неправомочной концентрацией власти на наднациональном уровне, не подкреплённой волеизъявлением народа. На уровне структур Европейского союза фактически вводятся цензурные ограничения в массмедиа и социальных сетях. Еврокомиссары не только позволяют себе высказывать недовольство итогами выборов в отдельных странах, но и подталкивают национальные правительства и судебные органы к пересмотру их результатов, как это произошло в Румынии. Институты ЕС и большинство национальных правительств, вопреки мнению избирателей, открыли шлюзы бесконтрольной миграции. Попытки граждан высказываться против зачастую наталкиваются на полицейские и судебные преследования. И даже в стенах отеля Bayerisher Hof организаторы конференции по безопасности лишили возможности высказаться представителей популистских левых и правых политических сил. Оборотной стороной репрессивной политики оказывается неверие европейских политических элит в силу демократических институтов и опасения действительно свободного волеизъявления.

Америка готова вместе с Европой решать вопросы безопасности и будет приветствовать, если европейцы возьмут на себя значительно большую часть ответственности и издержек. Но принципиальным остаётся вопрос: от кого или чего необходимо защищаться? О какой безопасности в принципе может идти речь, если власти опасаются голосов, мнений и проявлений свободы совести своих граждан? Удовлетворительным может быть одно решение – перестать бояться. В Вашингтоне теперь «новый шериф», который будет действовать обратно тому, как поступала или предполагала действовать байденовская администрация. Надо лишь помочь новому шерифу и перестать испытывать страх перед волей европейских избирателей, для которых, по всей видимости, всё более привлекательной альтернативой станут единомышленники Трампа на европейском континенте.

Как отметил французский политический аналитик Венсан Эрвуэ, «в феврале 2025 г. в Мюнхене Европа, её иллюзии могущества и моральное высокомерие были разбиты в пух и прах»[19]. В этой констатации, однако, есть существенная неточность, заключающаяся в отождествлении Европы с наднациональной политической элитой, её интересами, политической повесткой и нарративами. Возможно, именно на Мюнхенской конференции по безопасности наиболее явно обнаружила себя сильнейшая связь тех элит, с которыми Трамп ведёт опасную борьбу в Соединённых Штатах, с элитами ЕС и находящимися в их руках институциональными механизмами. Ещё во время первого президентства Трамп имел возможность неоднократно убедиться, что могущество элит в высокой степени обусловлено их транснациональным характером.

Для Дональда Трампа противостояние европейскому флангу приобретает личностный характер, что в его случае является очень мощной мотивацией.

В Европе на уровне национальных государств ресурсом подпитки этих элит являются партии политического мейнстрима[20], как правило, включающего умеренных консерваторов, либералов, социал-демократов и зелёных. Соответственно, администрация Трампа нанесла в Мюнхене мощный удар в ахиллесову пяту европейского политического мейнстрима, характерными чертами которого являются прогрессирующий отрыв элит от избирателей, утрата способности поддерживать классическую модель функционирования демократических институтов, стирание межпартийных различий (особенно на уровне государственного управления) и общее нарастание кризиса легитимности партийно-политических систем[21]. Кажущимся выходом из экзистенциального кризиса была передача всё большего объёма властных полномочий структурам наднационального управления, не имеющим демократической легитимности. Именно поэтому призыв вице-президента Вэнса к полномасштабной реализации демократических устремлений европейских избирателей прочитывался как вызов и для еврократии, и для сил политического мейнстрима национальных государств.

Мюнхенская речь Джей Ди Вэнса не была антиевропейской, но фактически вице-президент США призвал к переформатированию политического ландшафта ЕС при помощи сил, для которых ориентиром служит принцип «Европа отечеств». Встреча Вэнса с кандидатом на пост канцлера ФРГ от партии «Альтернатива для Германии» (АДГ) Алисой Вайдель, состоявшаяся во время проведения конференции по безопасности, подтвердила намерение администрации Трампа активно способствовать укреплению позиций евроскептиков и правых популистов в странах ЕС. Помимо прочего, встреча Вэнса с Вайдель стала бесспорным доказательством того, что активная агитация Илона Маска в пользу АДГ, являвшаяся очевидным вмешательством в предвыборную кампанию в Германии, не была частной инициативой. Одновременно отказ Вэнса от встречи с канцлером Германии Олафом Шольцем, возглавлявшим предвыборный список СДПГ, стал проявлением неуважения к действующему политическому руководству страны, где проходила конференция. Данный демарш ещё больше акцентировал симпатии и антипатии новой американской администрации. В то же время вице-президент США провёл встречу с Фридрихом Мерцем, кандидатом от ХДС, имевшим наибольшие шансы возглавить немецкое правительство по итогам выборов 23 февраля 2025 года.

Председатель Мюнхенской конференции Кристоф Хойсген (в прошлом советник канцлера Ангелы Меркель по внешнеполитическим вопросам) назвал речь Джей Ди Вэнса «страшным сном Европы», но, охваченный эмоциями, не смог завершить итоговое выступление и покинул трибуну в слезах. Очевидно, это был тот ошеломивший европейских союзников эффект (es schwindelt), на который и рассчитывала администрация Трампа. Иллюзиям о нерушимом единстве евроатлантического сообщества и его сплочённости на основе общих демократических ценностей положен конец. В феврале 2025 г. дело ограничилось политической риторикой, но в данном случае слова значили не меньше дел. Вэнс сломал прежние дискурсивные фреймы и табу евроатлантизма, внёс вслед за Трампом свой вклад в создание глобальной геополитической неопределённости, стирание границ между представлениями о возможном и невозможном в мировой политике второй четверти XXI века.

От союзов к сделкам

Спустя две недели после мюнхенской речи Вэнса феерический скандал разразился в Овальном кабинете Белого дома, в результате которого делегация киевского режима во главе с Владимиром Зеленским была изгнана из резиденции американского президента. Можно гадать, что это было: спонтанная перепалка людей, психологически настроенных на конфронтацию, или изначально срежиссированный спектакль. Противники администрации Трампа склоняются к последней гипотезе, отмечая активную роль в этом скандале вице-президента Вэнса, не только жёстко оппонировавшего Зеленскому, но и указавшего на активную роль киевского визитёра в поддержке избирательной кампании Камалы Харрис. По утверждению корреспондента британской газеты The Guardian в Вашингтоне Эндрю Рота, «вице-президент США втихомолку собирает внешнеполитическую команду с глубоко скептическим взглядом на ценность Киева как будущего союзника»[22]. Рот считает, что администрация Трампа сознательно искала предлог, чтобы разрушить американо-украинские отношения, и что Вэнс, вероятно, был тем, кто спланировал крушение этого поезда, понимая, что следом за ним последует и глубокий кризис евроатлантического сообщества.

Данную версию стоит принимать во внимание, поскольку, похоже, против Вэнса формируется информационный фронт, а инициаторы этой кампании очень серьёзно оценивают потенциал вице-президента и его возможную роль не только как вероятного преемника Трампа, но и как деятеля, способного обеспечить дальнейшее существование трампизма после 2028 года. Сейчас принципиально важными представляются ближайшие последствия презентации внешней политики администрации 47-го президента США на Мюнхенской конференции и её практического осуществления в отношении военного противоборства России и киевского режима. Вашингтон в считанные недели из главного спонсора вой­ны и оплота всей антироссийской коалиции превратился в посредника, оттеснив всех прежних претендентов на роль миротворца. Самое главное, что это посредничество принято Москвой, и там не ставят под сомнение заинтересованность администрации Трампа в остановке боевых действий. Трамп уже добился, что их продолжение теперь воспринимается как «война европейцев» (ЕС и Великобритании), хотя, если он и его команда переговорщиков допустят серьёзные ошибки, «украинская война» и связанный с ней груз ответственности и издержек, подобно бумерангу, снова вернутся в их руки.

В современном мире слова очень много значат. Резкой смены риторики нового руководства Соединённых Штатов оказалось достаточно для утраты уверенности членов НАТО, что 5-я статья Устава Североатлантического альянса непременно будет приведена в действие, если для этого сложатся соответствующие условия[23]. Сомнения в неотвратимости механизмов коллективной обороны – это действительно похоже на «смерть мозга» военной организации, о которой Эмманюэль Макрон несколько поторопился объявить несколько лет тому назад.

За неполных сто дней вторая администрация Трампа создала глобальную неопределённость для всех – союзников, партнёров, клиентов, недоброжелателей и откровенных противников. С одной стороны, она даёт американцам большую свободу рук. С другой, Трамп и его люди инвестировали в создание неопределённости слишком большой политический капитал. Возможно, точка невозврата ещё не пройдена. Но возвращение к «байденовской норме» во внешней, а также торговой политике было бы для администрации Трампа похоже на репутационное самоубийство.

Продвигаясь вперёд, усугубляя хаотизацию международного порядка, разрушая наследие Бреттон-Вудса и всю архитектуру современной экономической глобализации, Трамп может много приобрести или много потерять. Отыгрывая назад – только потерять.

Одной из основных мотиваций создания глобальной неопределённости является проекция борьбы Трампа с леволиберальными элитами за пределы США. В этом контексте даже украинский кризис имеет для Белого дома второстепенное значение, и попытки предложить свой сценарий его урегулирования подчинены приоритетным задачам MAGA-революции. Однако на мировой арене Трамп, похоже, намерен сделать дополнительные, очень крупные ставки, в связи с чем ему требуются неотложные и представляемые как успех решения сразу на двух направлениях – украинском и ближневосточном. Продвижение на обоих не просто идёт параллельно, но так или иначе увязано. Ключевая роль в ближневосточных и украинских переговорных процессах Стивена Уиткоффа, доверенного лица и многолетнего бизнес-партнёра Трампа, – что угодно, но не случайность.

Возможный MAGA-переворот в мировой политике означает не просто признание распада мирового порядка, сложившегося после завершения холодной войны. Ещё в байденовские времена это сделал госсекретарь Энтони Блинкен, не предложивший, однако, ничего лучшего, как вновь сплотиться вокруг Соединённых Штатов, обновив и углубив существующие союзы и партнёрства, и создав новые[24]. В версии Трампа 2.0 реакция на распад американоцентричного мирового порядка может быть иной – ещё более усугубить всеобщее замешательство, но успеть «зафиксировать прибыль» и сбросить «мусорные акции», к каковым могут быть отнесены многие многосторонние институты, союзы и партнёрства, а затем успеть перехватить контроль над прибыльными активами и стратегически значимыми ресурсами, даже если сейчас они контролируются ближайшими союзниками или партнёрами по «коллективному Западу». Конечно, это не означает тотальный отказ от всех обязательств. Но некоторые окажутся выхолощенными, другие – жёстко иерархизированными, с обязательной максимизацией преимуществ для США.

Стремление переоформить байденовское спонсорство войны киевского режима против России как долг, для выплаты которого потребуется полное экономическое закабаление неконтролируемых Москвой территорий бывших советских республик, – характерный пример нового подхода. В основном же на место союзов и многосторонних международно-правовых режимов придут двусторонние сделки различного масштаба.

Такой способ переформатирования международного порядка предполагает наличие сильного контрагента, имеющего свои резоны для участия в сделках. И оказывается, что наиболее перспективным партнёром такого рода является Россия, которая уже много сделала для радикальной ревизии постбиполярного международного порядка. Не будем забывать, что и идея «большой сделки» пятнадцать лет назад звучала в Москве. Сергей Караганов, указывая на ущербность проекта американо-российской перезагрузки, предлагал свою версию большой сделки. Её конкретное наполнение сегодня должно быть другим, но общий принцип работоспособен: «Уступая друг другу по менее значимым вопросам, и Россия, и США удовлетворяют свои жизненно важные интересы»[25].

В то время администрация Обамы высокомерно отмахнулась. Сейчас администрация Трампа готова обсуждать самые разные сделки. Россия, в свою очередь, заинтересована поговорить по всему комплексу международных проблем, хотя у неё есть и серьёзные ограничения, связанные с её союзническими обязательствами и форматом стратегического партнёрства с КНР.

Заключение. Между миропорядком Z и эпохой сделок

Вскоре после начала СВО автор предпринял попытку представить направление дальнейшей трансформации системы международных отношений. Сплочение на антироссийской основе стран «коллективного Запада» и ускорившаяся эмансипация мирового большинства давали основания говорить о «миропорядке Z» – новой биполярности, путь к которой, защищая свои коренные интересы и безопасность, прокладывает Россия[26]. Но вторым полюсом всё же будет не Россия, а Китай, который станет альтернативным центром экономического и технологического притяжения для значительной части мирового сообщества. Означает ли возвращение Дональда Трампа в Белый дом и рост вероятности прекращения активных боевых действий на территории бывшей Украинской ССР и приграничных регионов России, что этот сценарий перечёркнут? Пока для такого вывода нет достаточных оснований. Скорее, напротив. Если главным идеологическим противником второй администрации Трампа выступают леволиберальные элиты, то главным геополитическим соперником – КНР. По сравнению с первой каденцией Трампа в отношении Китая почти ничего не изменилось: основное военное, экономическое и технологическое противостояние в представлении нынешнего руководства США предстоит именно с Пекином. Сделки, о которых говорят или думают в Вашингтоне, должны укрепить позиции Америки перед началом более жёсткой схватки с Китаем. Аналогичным образом и китайское руководство ориентируется на долгосрочное и всё более рискованное противоборство с Вашингтоном независимо от того, кто сейчас занимает Белый дом.

С точки зрения администрации Трампа, «большая сделка» с Россией должна существенно ослабить позиции Пекина в новом раунде конкуренции. Однако здесь возможности России пойти навстречу пожеланиям Трампа очень ограничены. Пожертвовать стратегическим партнёрством с Китаем Москва не может хотя бы потому, что Вашингтон при Трампе в лучшем случае может в качестве альтернативы предложить временное тактическое партнёрство. То, что происходит сейчас, – «момент Трампа», которым необходимо пользоваться. Но основная схватка трампистов с Демократической партией внутри США и родственными ей элитами во всём мире только предстоит; победа трампистской коалиции постлибералов и техновизионеров далеко не гарантирована. Неожиданная идеологическая близость не отменяет расхождения национальных интересов России и Соединённых Штатов.

Москва может использовать возможный, но вряд ли долговечный позитивный сдвиг в отношениях с США для устранения некоторых дисбалансов в российско-китайском стратегическом партнёрстве, отхода от жёсткого «диктата покупателя» в поставках энергоресурсов на китайский рынок, предотвращения критической технологической зависимости России от КНР. В идеале России важно не оставаться в полной технологической изоляции от Соединённых Штатов. Если в рамках «большой сделки» американцам обеспечивается доступ к российским редкоземельным металлам и иным сырьевым ресурсам, необходимым для реализации идей техновизионеров из трампистской коалиции, то и России нужно иметь возможность участвовать в технологических прорывах рубежа двадцатых-тридцатых годов, а не быть их недоумённым наблюдателем.

В плане безопасности Россия останется надёжным тылом для Китая (и наоборот), продолжит поддерживать территориальную целостность КНР и будет на её стороне (хотя, по всей видимости, без прямой военной вовлечённости) в случае силового решения данной проблемы. Москва также сохранит позитивное отношение к инициативе «Один пояс, один путь», но с некоторой балансировкой за счёт развития и других транспортно-логистических проектов, в которых более активную роль могли бы играть и США. В частности, такая балансировка была бы полезна для развития Сибири и строительства тихоокеанского фасада российского дома.

В более широком плане перспектива «большой сделки» не должна оказывать дестабилизирующее влияние на взаимодействие России со всем Глобальным Югом. Если сказать упрощённо, мы БРИКС на MAGA не меняем. Коррективы неизбежны, но они в основном будут связаны со вторичными последствиями действий администрации Трампа в сфере мировой экономики, глобальной и региональной безопасности. Азартная игра Вашингтона в пошлины против всех усугубляет фрагментацию мировой экономики.

На этом фоне БРИКС, ШОС, другие структуры незападного мультилатерализма выглядят бастионами стабильности и взаимовыгодного сотрудничества.

Безусловно, Вашингтон хотел бы ослабить и эти структуры, «вербуя» их участников для заключения эксклюзивных двусторонних договорённостей. Но, по всей видимости, разрушить БРИКС или ШОС едва ли получится, поскольку они не представляют собой наднациональные объединения наподобие Европейского союза. «Сила слабых связей» позволит БРИКС пережить период, когда те или иные участники группы начнут заключать сделки с администрацией Трампа.

В ситуации рукотворного хаоса, созданного в первые сто дней Трампа 2.0, обнаруживается парадоксальная альтернатива. Если по прошествии непродолжительного времени в «сухом остатке» окажется только конфронтация с Китаем, то никакой глобальной революции (или контрреволюции) не случится, и вскоре Вашингтону потребуется помощь ЕС и других идеологических оппонентов внутри коллективного Запада. С некоторыми вариациями Трамп лишь воспроизведёт траекторию первого президентского срока. Другой путь ведёт Трампа и его коалицию, в которую фактически входят и неамериканские политические силы и лидеры (от Биньямина Нетаньяху до Виктора Орбана), к идеологически мотивированной перекройке коллективного Запада и подрыву позиций основного оппонента – Европейского союза. Через запуск кампании двусторонних сделок, триггером которой становится объявленная Трампом в начале апреля мировая тарифная война, должна произойти трансформация коллективного Запада из сообщества, функционирующего на основе принципов либерального интернационализма, в откровенно иерархическую патронажную систему, по сути дела – новую американскую империю. Независимо от исхода головокружительного предприятия, последствия окажутся всемирными.

Автор: Дмитрий Ефременко, доктор политических наук, профессор департамента зарубежного регионоведения факультета мировой политики и мировой экономики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

Сноски

[1] В данном контексте переверзевщина – кампания информационного давления и уголовных преследований деятелей большевистской партии, развёрнутая после провала попытки переворота в июле 1917 года. Важную роль в осуществлении кампании сыграл министр юстиции Временного правительства Павел Переверзев, с подачи которого в газете «Живое слово» были опубликованы материалы с обвинениями большевиков в получении финансирования от властей Германии.

[2] Троцкий Л.Д. Вокруг Октября. М.: Директ-медиа, 2015. С. 38.

[3] Zelizer J.E. Burning Down the House: Newt Gingrich and the Rise of the New Republican Party. N.Y.: Penguin Press, 2020. 368 p.

[4] Lind M. Trump’s Transformation of the Republican Party Is Complete // The New York Times. 20.07.2024. URL: https://www.nytimes.com/2024/07/20/opinion/trump-republican-party.html (дата обращения: 03.04.2025).

[5] Подробнее – в главе Б.В. Межуева в готовящейся к печати коллективной монографии «Возвращение Трампа» (М.: ИНИОН РАН, 2025).

[6] Deneen P. Regime Change: Toward a Postliberal Future. N.Y.: Sentinel, 2023. 284 p.

[7] Bonald L. Théorie du pouvoir politique et religieux dans la société civile, démontrée par le raisonnement et par l’histoire. Tome 1–3. Paris: Librairie d’Adriene Le Clere, 1843.

[8] Доносо Кортес Х. Очерк о католицизме, либерализме и социализме / Х. Доносо Кортес // Сочинения. СПб.: Владимир Даль, 2006. С. 89–315.

[9] См.: Schlesinger A.M., Jr. The Age of Jackson. Boston: Little, Brown & Company, 1945. 577 p.; Kohl L.F. The Politics of Individualism: Parties and the American Character in the Jacksonian Era. N.Y.: Oxford University Press, 1989. 266 p.

[10] Schlesinger A.M., Jr. The Imperial Presidency. Boston Houghton Mifflin Company, 1973. 505 p.

[11] См.: Ефременко Д.В., Николаев В.Г. Мыслители города ветров. Прагматистская социальная наука в Чикаго в первой половине XX века. М.: ИНИОН РАН, 2024. С. 272–275.

[12] Land N. The Dark Enlightenment. Baldwin City, KS: Imperium Press, 2022. 114 p.

[13] Tait J. Mencius Moldbug and Neoreaction. In: M. Sedgwick (Ed.), Key Thinkers of the Radical Right: Behind the New Threat to Liberal Democracy. N.Y.: Oxford University Press, 2019. P. 187–203.

[14] Chayka K. Techno-Fascism Comes to America // The New Yorker. 25.02.2025. URL: https://www.newyorker.com/culture/infinite-scroll/techno-fascism-comes-to-america-elon-musk (дата обращения: 03.04.2025).

[15] Данный раздел представляет собой часть написанной автором главы для коллективной монографии «Возвращение Трампа», готовящейся к печати в издательстве ИНИОН РАН.

[16] Мини Т. Властелины войны // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. No. 4. С. 10–36.

[17] См.: The Guardian View on JD Vance in Munich: Europe Must Stand Up for Its Values. Editorial // Guardian. 16.02.2025. URL: https://www.theguardian.com/commentisfree/2025/feb/16/the-guardian-view-on-jd-vance-in-munich-europe-must-stand-up-for-its-values (дата обращения: 03.04.2025); Лукьянов Ф.А. Последнее сражение холодной войны? // Российская газета. 16.02.2025. URL: https://rg.ru/2025/02/16/poslednee-srazhenie-holodnoj-vojny.html (дата обращения: 03.04.2025).

[18] The Speech That Stunned Europe. Read U.S. Vice President J.D. Vance’s Remarks at the Munich Security Conference // Foreign Policy. 18.02.2025. URL: https://foreignpolicy.com/2025/02/18/vance-speech-munich-full-text-read-transcript-europe/ (дата обращения: 03.04.2025).

[19] Vincent Hervouët: “L’Europe a perdu la guerre en Ukraine sans l’avoir combattue” // Journal du Dimanche. 19.02.2025. URL: https://www.lejdd.fr/International/vincent-hervouet-leurope-a-perdu-la-guerre-en-ukraine-sans-lavoir-combattue-155121 (дата обращения: 03.04.2025).

[20] См.: Grzymala-Busse A. The Failure of Europe’s Mainstream Parties // Journal of Democracy. 2019. Vol. 30. No. 4. P. 35–47; Spoon J.J., Klüver H. Party Convergence and Vote Switching: Explaining Mainstream Party Decline Across Europe // European Journal of Political Research. 2019. Vol. 58. No. 4. P. 1021–1042.

[21] См.: Mair P. Ruling the Void: The Hollowing-Out of Western Democracy. L.: Verso Books, 2013. 160 p.; Nicoli F. Democratic Deficit and Its Counter-Movements: The Eurocentric–Eurosceptic Divide in Times of Functional Legitimacy. In: M. Baldassari, E. Castelli, M. Truffelli, G. Vezzani (Eds.), Anti-Europeanism: Critical Perspectives Towards the European Union. Cham: Springer, 2020. P. 13–31.

[22] Roth A. How JD Vance Emerged as the Chief Saboteur of the Transatlantic Alliance // The Guardian. 01.03.2025. URL: https://www.theguardian.com/us-news/2025/feb/28/jd-vance-volodymyr-zelenskyy (дата обращения: 03.04.2025).

[23] Daalder I.H. NATO Without America. How Europe Can Run an Alliance Designed for U.S. Control // Foreign Affairs. 28.03.2025. URL: https://www.foreignaffairs.com/united-states/nato-without-america (дата обращения: 03.04.2025).

[24] Secretary Blinken Outlines the Power and Purpose of American Diplomacy in a New Era in Speech at Johns Hopkins SAIS // U.S. Embassy & Consulates in Russia. 13.09.2023. URL: https://ru.usembassy.gov/secretary-blinken-outlines-the-power-and-purpose-of-american-diplomacy-in-a-new-era-in-speech-at-johns-hopkins-sais/ (дата обращения: 03.04.2025).

[25] Караганов С.А. Перенастройка, а не «перезагрузка» // Россия в глобальной политике. 2009. Т. 7. No. 4. C. 68.

[26] Ефременко Д.В. Миропорядок Z // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 12–30.

США. Россия. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783083 Дмитрий Ефременко

Москва, Вашингтон, Тегеран – кого считать переменной?

Алиреза Нури

Доцент факультета экономики и политологии Университета Шахида Бехешти (Тегеран, Иран).

Для цитирования:

Нури А. Москва, Вашингтон, Тегеран – кого считать переменной? // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 78–82.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Одной из основных проблем в отношениях Ирана и России в постсоветскую эпоху является значительное влияние на них «американской переменной». Очевидны упадок связей Москвы с Тегераном в периоды тесных отношений с Вашингтоном, например, во время «перезагрузки» (при Медведеве и Обаме), и укрепление связей с Тегераном в периоды напряжённости, например, после начала военной операции на Украине.

С иранской стороны всякий раз, когда возникали дискуссии об улучшении отношений с Западом (например, после подписания СВПД), появлялись признаки желания дистанцироваться от России. И наоборот, всякий раз, когда нажим на Иран усиливался (например, при реализации стратегии «максимального давления» во время первого срока Трампа), сближение Ирана и России становилось интенсивнее.

Хотя отношения между двумя странами упрочились в последние годы, расширяясь в различных областях, и стороны, стремясь смягчить влияние фактора США, подписали в январе 2025 г. всеобъемлющее стратегическое соглашение, над российско-иранскими связями продолжает нависать тень американской переменной.

Именно в этом контексте на фоне возвращения Трампа к власти и его ярко выраженного желания прекратить конфликт на Украине и восстановить отношения с Россией привлекают внимание спекуляции о потенциальном негативном влиянии этого сдвига на отношения Москвы и Тегерана. Поскольку Трамп действует прежде всего как бизнесмен, возникает вопрос, что именно он ожидает получить от Кремля в обмен на прекращение военных действий на Украине. Одна из гипотез, выдвинутых в Иране, заключается в том, что на кону стоит целый «пакет сделок» и в нём будет и иранская.

Хотя многие идеи и планы Трампа не будут реализованы или затормозятся из-за сложной международной диалектики, что заставляет сомневаться в осуществимости большой сделки с Россией, американский президент продемонстрировал более смелый, решительный, агрессивный и, возможно, более целенаправленный подход, чем в свой первый срок. Вероятно, он стремится к восстановлению отношений с Москвой как к важной цели. Воплощение в жизнь этой идеи будет иметь далекоидущие последствия для многих на Украине, в Европе, в Китае, на Ближнем Востоке и в Иране.

Трамп, придерживаясь прагматичного подхода, сосредоточил основное внимание на решении самого важного вопроса в отношениях с Россией: украинского.

Чтобы добиться быстрых результатов, он стал действовать напрямую и даже посчитал присутствие Зеленского (и Украины в целом) на переговорах ненужным. Унизив Европу и понизив её статус с партнёра до подчинённого, он также отверг участие европейских держав в мирном процессе.

Однако ключевой вопрос в том, в состоянии ли Трамп возродить отношения с Москвой, прекратив конфликт на Украине? Чтобы ответить на него, необходимо изучить стратегический контекст, в котором развиваются российско-американские отношения, и определить, что именно является предметом торговли.

С тактической точки зрения украинский кризис – вопрос возможных договорённостей, и у Трампа есть шанс при определённых условиях остановить боевые действия на Украине. Эти условия связаны с инструментами, которые есть в распоряжении США. У Вашингтона нет конкретных механизмов давления на Россию, все механизмы давления сосредоточены на украинской стороне. Поэтому Трамп может разрешить украинский кризис, только применив одностороннее давление на Зеленского и Киев. Учитывая полную зависимость Украины от финансовой и военной помощи для ведения боевых действий, прекращение поддержки является самым простым способом остановить конфликт.

У Европы без США нет ни возможностей, ни желания продолжать поддерживать Украину. Россия приспособилась к ситуации, а у Трампа нет эффективных инструментов для оказания большего давления на Москву. Хотя санкции нанесли России определённый ущерб, они не подорвали её решимости добиваться внешнеполитических целей. На поле боя Россия действует успешно. Таким образом, единственный реальный путь для Трампа выполнить своё обещание остановить конфликт – одностороннее давление на Киев. Резкие заявления в адрес Зеленского, на которого Трамп навешивает ярлык диктатора, и изображение России как мировой державы, которую нельзя игнорировать, предполагают, что Трамп выбрал именно этот вариант. Таким образом, он может внести некоторые тактические изменения в украинский кризис и в отношения с Россией.

Однако со стратегической точки зрения Трамп не сможет возродить отношения с Россией. Чтобы понять это, нужно изучить характер конфликта на Украине и стратегический контекст, в котором он возник. Также необходимо рассмотреть вопрос, почему США вложили значительные финансовые и военные ресурсы в конфликт и мобилизовали коалицию из более чем пятидесяти стран в прокси-войне против Москвы. Другими словами, что сделало украинский кризис столь значимым для Вашингтона?

Ответ в том, что, по сути, корни кризиса лежат в структуре международного порядка и его трансформациях. Международный порядок находится в состоянии перехода, механизмы, которые когда-то его регулировали, ослабли. США, отвергая этот сдвиг, настаивают на восстановлении господства над мировой системой посредством агрессивного давления на ревизионистские державы. Напротив, эти державы, включая Россию, подчёркивают необходимость перейти к новому порядку и требуют участия в настройке его упорядочивающих механизмов – баланса сил, моделей коммуникаций, международных режимов и институтов, глобального управления в целом.

Украинский конфликт представляет собой точку столкновения между этими двумя перспективами – конфронтацию на международном уровне по поводу влияния и роли в международном порядке.

Это игра с нулевой суммой, где усиление одной стороны происходит за счёт ослабления другой. В отличие от Трампа, глубинное государство в Соединённых Штатах верит в такое структурное уравнение и считает ослабление России необходимым условием превосходящего положения Америки в международном порядке. С этой точки зрения подрыв России является предпосылкой ослабления ревизионистского фронта на мировой арене и важнейшим условием дальнейшего ослабления Китая.

Подходя к конфликту на Украине структурно, Россия рассматривает победу в этом противоборстве как жизненно важное требование для обеспечения большего влияния и роли в (будущем) международном порядке. При этом она видит в отступлении под натиском Соединённых Штатов признак слабости и предвестие дальнейших уступок Вашингтону. Именно поэтому Путин связал будущее России с исходом конфликта на Украине.

Это уравнение с нулевой суммой невозможно изменить. Таким образом, даже если Трампу удастся тактически остановить боевые действия, он не сможет сменить стратегический контекст, в котором возник конфликт и которому привержено американское глубинное государство. У него нет достаточной власти, чтобы его преодолеть. Он либо постепенно присоединится к нему, либо будет отодвинут на второй план. Кроме того, существенным препятствием остаются историческое недоверие и негативный опыт в отношениях России и США. Эпоха Обамы и первый срок Трампа были отмечены громкой риторикой об улучшении отношений с Москвой и обещаниями начать конкретные действия. Однако на практике обещания не только не были выполнены, но стратегия сдерживания России усугубилась.

Предполагалось, что основной мотивацией Трампа для улучшения отношений с Россией может быть отрыв Москвы от Китая, чтобы оказать на последний более эффективное давление. Но Кремль прекрасно понимает: если такое давление увенчается успехом, следующей целью станет сама Россия. И маловероятно, что Кремль встанет на сторону Трампа.

Хотя Россия не стремится продолжать конфликт на Украине и приветствовала бы равные и конструктивные отношения с США, настойчивое стремление Вашингтона остановить переход к новому международному порядку посредством агрессивного давления на ревизионистские державы, включая Россию, представляет собой существенное и устойчивое препятствие для улучшения отношений с Москвой.

Даже если Трамп добьётся некоторых тактических сдвигов в конфликте на Украине и отношениях с Россией, он не сможет изменить стратегический контекст конфронтации.

Поэтому после короткого периода потенциальных тактических манёвров Соединённые Штаты, будь то во время правления Трампа или после него, вернутся к традиционному агрессивному подходу к России.

Учитывая, что отношения Москвы и Вашингтона не претерпят стратегических изменений, текущая траектория взаимодействия Тегерана и Москвы, скорее всего, сохранится. Две страны будут стремиться уменьшить влияние на них американской переменной, одновременно используя возможности друг друга для обеспечения преимуществ в формировании региональных порядков. Этот момент подчёркивался во время переговоров Сергея Лаврова с иранскими официальными лицами в Тегеране 25 февраля 2025 года.

Подписание всеобъемлющего стратегического соглашения между Россией и Ираном всего за несколько дней до инаугурации Трампа ещё раз послало сигнал этой решимости и подтвердило: Трамп и США больше не являются значимыми деструктивными переменными в ирано-российских отношениях. Таким образом, хотя уровень связей Тегерана и Москвы не является стратегическим, в обеих странах существует глубокое понимание необходимости сотрудничества в условиях неопределённости, вытекающей из перехода к новым региональным и международным порядкам. Это понимание обеспечит стабильность двусторонних отношений во время пребывания Трампа у власти.

Автор: Алиреза Нури, доцент факультета экономики и политологии Университета Шахида Бехешти (Тегеран)

Данный материал написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован в марте 2025 г. в разделе «Мнения» на сайте клуба. Остальные материалы автора можно прочитать: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/31129/

США. Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783082 Алиреза Нури

Империя на хозрасчёте: что делает Трамп с американским могуществом. И чего не делает

Святослав Каспэ

Доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

Для цитирования:

Каспэ С.И. Империя на хозрасчёте: что делает Трамп с американским могуществом. И чего не делает // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 10–34.

I’ll be back.

T-800, Terminator

I’m back.

T-800, Terminator III:

Rise of the Machines

Кутерьма, учинённая Дональдом Трампом в международной политике в первые же недели и месяцы его второго президентского срока (аналогичная кутерьма в политике внутренней здесь не обсуждается), вызвала две противоречащих друг другу спонтанных реакции. Эмоций в обеих гораздо больше, чем рефлексии, что не помешало им самим тоже моментально стать политическим фактом.

Первая реакция идеально описывается языком советской пропаганды: «Американский империализм сбросил маску и показал своё истинное лицо» (вар.: «звериный оскал»). Так интерпретируются хамские выпады и неприкрытый шантаж, мишенями которых стал целый ряд вообще-то суверенных государств. Причем, как выяснилось, от слов к делу Трамп переходит очень быстро – и быстро же добивается результатов, по крайней мере некоторых. И право, и правила отброшены; отныне будет править сила. Американская сила, о чём честно предупредил государственный секретарь США Марко Рубио в программном заявлении на сенатских слушаниях ещё до инаугурации Трампа (тут необходимо обширное цитирование). «Что внешнюю политику, подчинённую национальному интересу, можно заменить той, которая обслуживает “либеральный мировой порядок”, было не просто фантазией, но опасным заблуждением». «Послевоенный глобальный порядок не просто устарел; он стал оружием, используемым против нас». «Президент Трамп возвращается в офис с несомненным мандатом от избирателей. Им нужна сильная Америка. Вовлечённая в мировые дела. Но руководствующаяся ясной целью: повсюду продвигать мир, а своему дому обеспечивать безопасность и процветание». И это никакой «не изоляционизм. Это основанное на здравом смысле понимание, что основанная на нашем национальном интересе внешняя политика – не пережиток прошлого». «Как Америка сможет продвигать дело “мира во всём мире”, не будучи в безопасности у себя дома?»[1] Трамп – классический, старой школы империалист, а «мир во всём мире» – циничное прикрытие шкурных интересов[2]. Американское могущество укрепляется.

Вторая реакция: Трамп разрушает ключевой элемент американской привлекательности, американского влияния и, согласно распространённой точке зрения, американского империализма – знаменитую «мягкую силу». Тут главные доказательства – ужесточение миграционной политики, разгром USAID, USAGM, ещё нескольких гуманитарных агентств, постановка на паузу и ревизия других программ международной помощи и сотрудничества. А как же статуя Свободы и посвящённые ей, прочно входящие в её расширенный символический образ знаменитые строки Эммы Лазарус[3]? А как же «величайшая сила в мире», которая станет «примером свободы и маяком надежды для тех, кто свободы не имеет»[4], «ярчайший маяк свободы и возможностей», обязавшийся «защищать всё благое и справедливое в нашем мире»[5]? А как же миллионы и миллионы поверивших в эти обещания? Всё поругано и предано. Американское могущество слабеет.

Обе точки зрения по-своему основательны. Но по выводам они противоположны, следовательно, не могут быть верны одновременно. Значит, нужна третья. Прежде чем её формулировать, следует сделать важную оговорку. Речь пойдёт не о том, чего хочет Трамп, каков его план и существует ли такой план вообще. А исключительно о том, к каким объективно наблюдаемым последствиям его действия могут привести, независимо от их субъективных мотивов и без каких-либо спекулятивных психологизаций.

Причём к последствиям относительно отдалённым. Трамп, мягко говоря, кипуч, а современный мир и без Трампа сверхволатилен. За то незначительное время, в течение которого эта статья обдумывалась, писалась и готовилась к публикации, произошло многое, ещё больше произойдёт в следующие месяцы и годы. В режиме реального времени строить сколько-нибудь устойчивые интерпретации невозможно. Сова Минервы не обязательно вылетает в сумерках, к тому же нет уверенности, что благоприятствующие спокойному размышлению сумерки вообще когда-нибудь настанут. Но чтобы охватить взглядом ландшафт в целом, она в любом случае должна набрать достаточную высоту. Кстати, настоящие совы именно дальнозорки.

Таким образом, предмет обсуждения стоит рассматривать в нескольких контекстах. Все они расширяют временной горизонт анализа.

Тени прошлого

Первый контекст, самый простой. Как будто забыто, что мы на самом деле довольно много узнали о Трампе и его стиле (а ведь, как заметил Жорж-Луи Леклерк де Бюффон, «стиль – это сам человек») ещё перед и во время его предыдущего президентского срока. Тогда бизнес-бэкграунд Трампа стал предметом пристальных реконструкций и разборов. Трамп бурей налетает на контрагентов (не делая особого различия между союзниками, партнёрами и противниками), ошеломляя их валом безапелляционных обвинений, грубых претензий, диких угроз и нелепых требований, подкреплённых ещё и кое-какими решениями – впрочем, нередко сразу же откладываемыми или корректируемыми. В ход идут грязные приёмы: дезинформация, газлайтинг, троллинг, флудинг, сталкинг, виктимблейминг, эйджизм, эйблизм etc.

Грань между правдой и ложью, между фактом и фейком, между логикой и абсурдом, между возможным и невозможным в сознании контрагента стирается.

Когда же в этом мутном водовороте вдруг появляется некое сравнительно (со всем остальным) разумно или хотя бы не совсем безумно выглядящее предложение, контрагент с высокой степенью вероятности цепляется за него как за спасательный круг – в первую очередь желая, чтобы весь этот кошмар скорее закончился. Трамп потирает руки, его контрагент с облегчением выдыхает, обе стороны довольны, хотя и по разным причинам. Игра с ненулевой суммой, сделка. По крайней мере, иногда. Если контрагент слишком упирается, его прогоняют – чтобы тот вернулся, когда будет готов. Бывает, что и возвращается. Странно, что сейчас столько вроде бы серьёзных людей принимает все словесные (а также играющие вспомогательную роль несловесные) интервенции Трампа за чистую монету, более того, за fait accompli. Тем, кто оказывается прямой их мишенью, это простительно. Экспертам – нет.

Второй контекст. Человек с таким стилем находится в позиции главы американской империи. Главы не значит самодержавного хозяина (об этом позже), но тем не менее. Что Соединённые Штаты Америки суть империя – пусть не официально, не de jure, но de facto, что именно империей они предстают в многочисленных самоописаниях и внешних оценках, отнюдь не секрет. Томас Джефферсон заговорил о будущем союзе как об «империи»[6], не дожидаясь победы в Войне за независимость и принятия Конституции, и неоднократно возвращался к этому видению до, во время и по окончании своего президентства. Другой «отец-основатель», Александр Гамильтон, назвал США «империей, во многих отношениях самой интересной в мире»[7],, в 1787 г., в первых же строках первого же письма «Федералиста»[8]. Правда, в 1795 г. союз в его представлении вдруг превратился в пока ещё только «эмбрион великой империи»[9]; но эмбрион, надо признать, оказался вполне жизнеспособным и способным к развитию[10].

В течение всего XIX века определение США как империи находилось в активном обороте, ни у кого не вызывая ни сомнений, ни смущения. В 1861 г. одну из лестниц в здании Капитолия украсила (и украшает до сих пор) гигантская фреска работы Эмануэля Готлиба Лёйце «Путь Империи ведёт на Запад». В 1900 г. бешеный успех возымела пламенная речь сенатора-республиканца от Индианы Альберта Бевериджа, широко распубликованная под названием «В поддержку Американской Империи». В ней, среди прочего, находится такой замечательный пассаж: «Наши отцы-основатели вписали в Конституцию слова о росте, об экспансии, об империи, если угодно, не ограниченной географией, климатом и вообще ничем, кроме жизненных сил и возможностей Американского народа»[11]. Или: Бог «сотворил нас господами и устроителями мира, водворяющими порядок в царстве хаоса. Он осенил нас духом прогресса, сокрушающим силы реакции по всей земле. Он сделал нас сведущими в управлении, чтобы мы могли править дикими и дряхлыми народами. Кроме нас, нет иной мощи, способной удержать мир от возвращения во тьму варварства. Из всех рас Он сделал Американский народ Своим избранным народом, поручив нам руководить обновлением мира. Такова божественная миссия Америки»[12].

Правда, в ХХ веке применение к США термина «империя» почти прекратилось – из-за стремления отмежеваться, отстроиться от старых европейских империй и противопоставить их приёмам собственные (сперва в Китае, далее везде): свободная торговля, «открытые двери», «равные возможности» и влияние на формально суверенные, на деле более или менее подконтрольные правительства вместо военных захватов и открытого завладения теми или иными территориями, хотя и с опорой на местные элиты и административные кадры. Разница действительно была, и Найалл Фергюсон убедительно описал американскую манеру словами «продвигаться мягко» (“going soft”)[13]; но и тот, и другой modus operandi вполне укладывается в рамочное определение специфики имперского господства как «непрямого правления», данное Чарльзом Тилли: «1) сохранение либо установление особых, различающихся условий управления каждым отдельным сегментом; 2) отправление власти через посредников, пользующихся в своих доменах значительной автономией в обмен на повиновение, принесение дани и военное сотрудничество с центром»[14]. Так или иначе, настал период, названный Фергюсоном «отрицанием империи»[15]; но, что примечательно, не её «упразднением» или «демонтажем». А Майкл Кокс ещё и добавил к этой констатации, что «отрицание империи» стало вполне действенным способом её поддержания и утверждения[16].

Впрочем, табу понемногу снималось. В 1986 г. норвежец Гейр Лундестад опубликовал резонансную и, что существеннее, не вызвавшую никакого возмущения статью «Империя по приглашению? Соединённые Штаты и Западная Европа, 1945–1952»[17]. В 1993 г. первый том «Кембриджской истории американской внешней политики», подготовленный Брэдфордом Перкинсом, получил название «Сотворение республиканской империи, 1776–1865»[18]. Победа Америки в холодной войне и распад Советского Союза вместе со всем «социалистическим лагерем», возникновение однополярного мира, атака на его символический центр, предпринятая 11 сентября 2001 г., и реакция на неё (не только собственно США, но и всего Запада, а также многих других стран, включая Россию)… всё это вместе взятое окончательно сняло табу на применение к Соединённым Штатам имени империи. Примеров тому несчётное множество, как в академическом, так и в широком публичном дискурсе. Инерция «отрицания империи» и в первой четверти XXI века даёт о себе знать, хотя, пожалуй, всё реже и реже. Эндрю Бейсевич в 2002 г. жёстко заявил: «Нравится оно кому-то или нет, Америка сегодня – это Рим, необратимо обязавшийся поддерживать и, в меру возможности, расширять империю… Тут особенно нечему радоваться; но и отрицать факты недопустимо»[19]. А Майкл Игнатьефф добавил: «Американцы могут не думать о Всемирном Торговом Центре или о Пентагоне как о символических штабах мировой империи, но люди, вооружённые резаками для картона[20], так думали, как и бесчисленные миллионы тех, кто восхвалял и пропагандировал их ужасающее деяние». И, отнюдь не симпатизируя террористам и их поклонникам, задал резонный вопрос: «Как же ещё, если не “империей”, можно назвать то потрясающее нечто, которым стала Америка?»[21]

Что ж, теперь это «потрясающее нечто» возглавляет «потрясающий некто».

Третий контекст. Структурно-функциональный каркас американской империи – её федеративный институциональный дизайн. Именно он обеспечил и само её образование как союза тринадцати колоний, и её дальнейшее расширение. Ещё в сорок третьем письме «Федералиста» Джеймс Мэдисон настаивал на необходимости предоставить федеральным властям право на приём в состав союза новых штатов, считая крупным недостатком Статей Конфедерации то, что ими этот вопрос вообще не был урегулирован[22]. И в п. 3 ст. 4 Конституции США такая норма появилась: «Новые штаты могут приниматься Конгрессом в настоящий Союз»[23]. Примечательно, что ни в самой американской Конституции (в отличие, например, от российской), ни в поправках к ней не содержится ни закрытого, ни даже открытого перечня штатов. Приём нового штата осуществляется одним только актом Конгресса, то есть сравнительно простой процедурой, – разумеется, при наличии надлежащим образом подтверждённого консенсуса внутри новой единицы[24] и инициативы с её стороны, односторонняя аннексия не подразумевается. Предусмотрительно; кто ж его знает, что может случиться в будущем? А добавить на флаг ещё одну звезду – дело нехитрое.

Более того, ведь все федерации Нового времени создавались уже с учётом американского опыта. Надежды на то, что федерализм станет для других политий таким же источником силы, в общем, не оправдались. Однако сама возможность расширения федерации путём образования и присоединения к ней новых единиц эксплицитно предусмотрена конституциями и законами по меньшей мере Австрии, Австралии, Индии, России[25]; существует ли эта опция имплицитно и в других федерациях, a priori сказать трудно, но и исключить нельзя.

Другой вопрос – не гипотетическая, а практическая осуществимость подобных сценариев. Так, чтобы всерьёз… – нет, даже не всерьёз, а хотя бы удерживаясь от гомерического смеха, – обсуждать перспективы вхождения в состав США Канады и Мексики на правах штатов, неплохо бы вспомнить, что обе страны вообще-то федерации сами по себе (10 провинций и три «территории» в первой, 31 штат и один федеральный округ во второй). Соответственно, в обеих странах пришлось бы либо ещё до поглощения ликвидировать федеративное устройство как таковое (нет шансов), либо предоставлять права американского штата каждой из их нынешних политических единиц по отдельности – и что бы в этом случае произошло с составом обеих палат Конгресса (особенно сената), да и вообще электоральной картой Соединённых Штатов? Это уж если не вспоминать, во-первых, о вольнолюбивом франкофонном Квебеке, во-вторых, о том, что Канада вообще-то конституционная монархия, во главе которой стоит британский суверен – в то время как, согласно той же ст. 4 Конституции США (п. 4), «Соединённые Штаты гарантируют каждому штату в настоящем Союзе республиканскую форму правления»[26]… Нет, удержаться от смеха всё-таки не получается. Остаётся поместить эти словесные интервенции Трампа в первый контекст и рассматривать как дымовую завесу, прикрывавшую (причём недолго) настоящие предметы дискуссий с ближайшими соседями (пограничный контроль, наркотрафик, тарифы).

Четвёртый контекст. Пределы расширения, экспансии американской империи никак и никем не установлены непреложно и навсегда. Как и любой другой – таково общее место всех исследований имперской политической формы. Единственное указание на какую бы то ни было географическую рамку содержится в самом наименовании Соединённых Штатов – «Америки». Целая часть света – уже немало. Впрочем, эта весьма просторная рамка была с совершенной лёгкостью преодолена в 1959 г., когда права штата получили Гавайи – находящиеся, между прочим, никак не в Америке, а в Океании. Но ведь «соединены» совсем не только штаты. Американская империя, как и всякая другая (а также – как и немало федераций), многослойна и асимметрична – ср. цитированное выше указание Тилли на «особые, различающиеся условия управления каждым отдельным сегментом» империи. Не стоит сейчас разбирать случай округа Колумбия, во многих отношениях, вплоть до примерно квадратных очертаний территории, весьма напоминающего римский священный участок (templum), с которого и начался Вечный город (равно как и его аналоги в других федерациях, последовавших американскому примеру). Но есть ещё и «ассоциированные территории» различного статуса, значительная часть которых тоже расположена не в собственно Америке, а пара – даже и не в Западном полушарии («этом полушарии», если быть точнее), двести лет назад объявленном президентом Джеймсом Монро сферой эксклюзивных интересов США[27]. С одной стороны, открыто заявленные Трампом территориальные притязания – на Канаду, Мексику, зону Панамского канала, Гренландию – относятся именно к Западному полушарию и потому вполне укладываются в заданную доктриной Монро традицию, причём два последних варианта, учитывая опцию «ассоциированных территорий», выглядят несколько менее абсурдно, чем два первых. К той же традиции можно отнести и сообщения о требовании Трампа, дабы ЦРУ «больше сфокусировалось на Западном полушарии»[28]. С другой стороны, что именно имел в виду Трамп, выразив намерение «взять» (“take over”) сектор Газа и «владеть» (“own”) им[29], понять невозможно, во всяком случае пока. То есть можно понимать как угодно.

Но и Западным полушарием, как бы его ни определять, «фон и смысловой горизонт»[30] американской империи не ограничивается и в нём не замыкается. «Американцы, по крайней мере многие, несомненно, были экспансионистами и до, и после обретения независимости; и даже до него большинство их считало, что “Америка” – нечто большее, чем географическое понятие»[31]. Симон Боливар, относившийся к США без большой любви, но с большим уважением, в 1826 г. предупредил собранный им в Панаме конгресс из нескольких недавно образованных независимых государств Латинской Америки, что в будущем североамериканцы «станут, может быть, единственной нацией всемирного, вселенского охвата (cubriendo el universo, в английском переводе – covering the universe), – федерацией»[32]. А в 1893 г. эксцентричный конгрессмен-демократ от Висконсина Лукас М. Миллер и впрямь предложил конституционную поправку (естественно, отклонённую; но осадочек-то остался) о переименовании страны в «United States of the Earth»[33] – объяснив это примерно так, что раз оно всё равно неизбежно, то почему бы и нет?[34]

Ни всемирной нации, ни всемирной федерации не случилось. Случилось другое, хотя и близкое. США превратились в центр глобальной империи Запада, причём претензия именно на центральную позицию была декларирована президентом Джеймсом Картером ещё до начала ползучей реабилитации применения к ним термина «империя» и, соответственно, без его эксплицитного использования: «По меркам истории 200 лет существования нашей нации коротки; наше восхождение к мировым высотам ещё короче. Оно началось в 1945 г., когда и Европа, и старый международный порядок лежали в руинах. До этого момента Америка большей частью находилась на периферии мировых дел. После него мы непреклонно встали в их центре»[35].

Империи Запада, но глобальной. Империи глобальной, но Запада. В том смысле, что и ценности, и институты, и практики этой империи имеют неоспоримо западное происхождение (не восточное же). Б?льшая часть её элит и функционеров, а также основные локусы их размещения также сосредоточены на Западе. Да, ядро[36] глобальной империи не сводимо ни к Соединённым Штатам, ни к включающему ещё и Европу Западу в расширенно географическом, то есть трансатлантическом, и культурном, в том числе религиозном и лингвистическом, плане. Особенно выделяется случай Японии; однако есть ещё и такие совсем специ­фические аванпосты имперского ядра, как Южная Корея, Тайвань, Израиль[37]. А уж концентрические круги власти и влияния глобальной империи Запада охватывают orbis terrarum целиком.

Все без исключения её оппоненты, в том числе Китай и Россия, не говоря уж о её сателлитах и клиентах, находятся в мощном силовом поле империи и не в состоянии его игнорировать.

Да, в последнее время эта империя трещит и шатается. Гораздо меньше стало (в том числе из-за неуклюжих действий самой империи, но далеко не только поэтому) готовых признаваться в принадлежности и присягать на верность ей. Под облетевшими весь мир словами главного редактора Le Monde Жана-Мари Коломбани: «Мы все американцы»[38] сегодня, в отличие от того самого чёрного дня 9/11, подписалось бы гораздо меньше индивидов, народов и государств. Трансатлантическая солидарность, казавшаяся самым прочным связующим звеном глобальной империи, и та нарушена. Показательна скорость, с которой из российских официозных нарративов испарился клишированный, стократ повторенный оборот «коллективный Запад».

Однако кризис и полная гибель всерьёз – не одно и то же. Кризисы переживали все империи; и по меньшей мере некоторые империи некоторые кризисы сопоставимой, да и превосходящей степени драматизма пережили. Такое случалось и с Первым Римом, и со Вторым, и с Третьим. Кстати, и распад СССР был очень и очень многими (в том числе мной) воспринят как окончательный крах, бесповоротно и навсегда завершающий историю Северной Евразии как имперского пространства. И напрасно – политические конфигурации меняются, но ни само пространство, ни его операторы ещё далеко не стали и в обозримом будущем не станут постимперскими. Да и станут ли?

Тени прошлого: попытка к бегству

Таким образом, в том, что делает Трамп с американской империей и её могуществом, много неожиданного, заметно меньше принципиально нового и нет почти ничего прямо-таки несусветного. Причина почти повального недоумения в том, что некоторые уникальные особенности американской политии долго было принято не принимать в расчёт (в том числе в самой Америке), как будто они давно устарели, как будто это что-то несерьёзное, как будто Америка – просто государство в ряду других государств. Нет, они не устарели. Нет, это серьёзно. Нет, Америка – не просто государство (если её политическую форму вообще можно считать государством, в чём не раз высказывались небезосновательные сомнения[39]).

В том, что делает Трамп с американской империей и её могуществом, по-настоящему неожиданно, ново и даже несусветно только одно. Он вышибает из-под империи (а значит, и из-под всей империи Запада) её ценностное, идейное, идеалистическое… да что там, выражаясь без обиняков, сакральное основание. Не тот комплект принципов и требований, который в последние десятилетия собравшаяся вокруг Демократической партии США прогрессивная общественность превратила в догму и доксу (не исключено, что он и впрямь представляет собой преходящую флуктуацию, если не аберрацию), а нечто намного более глубокое и значительное. Столп и утверждение всего проекта.

Достаточно определённые ценности руководили им всегда (надо учитывать, что США, в отличие от политий с более глубокой историей, не самовозникли как равнодействующая разнонаправленных векторов и факторов, а были именно спроектированы и сконструированы). Ценности – то есть «неэмпирические… представления о желаемом, используемые в моральном дискурсе и… особым образом влияющие на поведение»[40], причём «более или менее независимо от какой бы то ни было конкретной инструментальной “выгоды”»[41]. Ценности присутствуют во всех обсуждавшихся выше контекстах (кроме первого – потому-то он и стал поводом для всего этого размышления).

Уже в знаменитой[42] проповеди «Образец Христианского Милосердия» (1630) первого губернатора Массачусетса Джона Уинтропа, прочитанной ещё до пересечения океана, успех всего рискованного предприятия и надежда на то, что «Господь станет нашим Богом, и с радостью поселится среди нас как Его собственного народа, и благословит нас на всех наших путях», поставлены в жёсткую зависимость от способности будущих колонистов «действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим»[43]. Тогда и только тогда «будем мы подобны Граду на Холме, взоры всех народов будут устремлены на нас. Если же мы нарушим завет с Богом нашим в деле, за которое взялись, и вынудим Его отказать нам в помощи, которую Он оказывает нам ныне, мы станем притчей во языцех всему миру. Мы отверзнем уста врагов, хулящих пути Господа и всех его исповедников. Мы посрамим многих достойных слуг Бога, и их молитвы за нас обратятся в проклятия, которые будут преследовать нас до тех пор, пока не исчезнем мы с лица той доброй земли, в которую направляемся»[44].

Американский федерализм тоже построен на ценностном фундаменте. Он произрос из «федеральной теологии» (она же «теология завета»), из той версии пуританского богословия, которая считала легитимными лишь формы социально-политической организации, созданные по модели Завета между Богом и Израилем, то есть обязательства религиозного, морального, социального и политического свойства одновременно и нераздельно[45]. Процедурно и технически это было так: «Первоначально, в масштабах городов и конгрегаций, ковенанты заключали индивиды и семьи. Параллельно им развивалась сеть добровольных ассоциаций – коммерческих, общественных, церковных и гражданских, – представлявших собой негосударственный компонент гражданского общества, основанный на принципах свободной договорённости. С самого начала сети сообществ соединялись в колонии, впоследствии штаты. Наконец, сеть штатов была связана федеральным союзом, с которым опять же соседствовала аналогичная сеть добровольных ассоциаций»[46]. Главное же свойство ковенанта как моделирующего образца политической формы – то, что его «морально обязывающее измерение имеет приоритет над правовым»[47]. Да, даже над ним. Потому что второе генеалогически вторично.

В конце XVIII века, когда Джефферсону стало ясно, что именно нарождается в Северной Америке, он почти во всех случаях писал и говорил не об империи вообще, но об «империи свободы» (а когда обходился без этого уточнения, то, видимо, потому что считал его и так очевидным). Продолжающая джефферсоновскую линию известная идеологема «Явного Предназначения»[48] тоже про ценности. Автор самой формулы публицист Джон О’Салливан сперва определил её просто как само собой разумеющуюся необходимость «заполнить (overspread) континент, отведённый Провидением для свободного развития наших умножающихся от года к году миллионов (граждан)»[49], но спустя всего несколько месяцев пояснил: «Демократии должны основывать свои приобретения на моральных соображениях. Если они недостаточны, приобретение есть грабёж»[50]. А в том же 1845 г. конгрессмен-республиканец от Алабамы Джеймс Белзер ещё развернул аргументацию: «Давно наша страна утверждает себя как убежище для угнетённых. Пусть её учреждения и её народ распространятся вдаль и вширь, и когда воды деспотизма затопят другие части земного шара, когда приверженцы свободы будут вынуждены спасаться на ковчегах, пусть это правительство станет тем Араратом, которым оно обязано быть»[51].

Ценностный компонент со временем проявился и в «доктрине Монро» – не в её начальной версии, сухо и кратко, всего в четырёх абзацах изложенной в президентском послании к Конгрессу 2 декабря 1823 г., а в королларии к ней, сделанном президентом Теодором Рузвельтом в аналогичном выступлении 6 декабря 1904 года. Тогда было объявлено, что «постоянство злодеяний или бессилие, влекущее за собой полное расслабление уз цивилизованного общества, в Америке так же, как где-либо ещё, безусловно, требует вмешательства какой-либо цивилизованной нации»[52] – то есть был предложен общий, не ограниченный одним лишь Западным полушарием принцип международной политики, фундированный именно ценностным императивом пресечения зла и указывающий на ответственных за его осуществление.

Наконец, американская «мягкая сила» – понятие гораздо более глубокое и широкое, чем программы USAID и им подобные. Она – отнюдь не только политические технологии, «она исходит от сияющего “Града на холме”»[53], от «манящего нового Иерусалима экономической и политической свободы»[54] и лишь затем получает то или иное инструментальное обеспечение.

Разумеется, речь не о том, чтобы идеализировать американскую политическую традицию – в ней и без того более чем достаточно идеалов. Да, во всех экспликациях и интерпретациях «миссии Америки» так или иначе фигурируют категории бремени, долга и жертвенности. Но с идеалами и ценностями соседствует прагматика, и в немалом количестве. Она также присутствует во всех исследовавшихся контекстах, на этот раз включая первый (поэтому его лучше обсуждать последним).

Колонисты Новой Англии совершенно не собирались питаться «акридами и диким мёдом» и весьма заботились о своём материальном благополучии. То же относится и к «федеральной теологии», в которой «протестантская этика», строго по Максу Веберу, производила «дух капитализма», весьма способствовавший расширению федерального Союза. Первая статья О’Салливана, в которой появилась формула «Явного Предназначения», вообще-то требовала отобрать у Мексики Техас, да и называлась коротко и ясно: «Аннексия». Прагматические интересы США горячо отстаивали и конгрессмен Белзер, и особенно сенатор Беверидж, с особенным энтузиазмом рассуждавший не просто об империи, но об империи торговой (собственно, в своей цитированной выше речи он требовал завладения Филиппинами не во имя какого-либо умозрительного принципа или, наоборот, иррационального инстинкта, а для извлечения из этого захвата максимальных коммерческих выгод). Как много было прагматики в прикладном осуществлении «доктрины Монро» (например, в художествах United Fruit Company), да и в применении «мягкой силы», слишком известно.

Но в том-то и дело, что ценности и прагматика способны оборачиваться друг другом, более того, сливаться до неразличимости, до амальгамы – в том числе в сознании и подсознании самих их носителей.

Лаконичнее и точнее, чем классик ревизионистской школы в историографии американской дипломатии Уильям Эпплмен Уильямс, об этом туго затянутом узле, пожалуй, не скажешь: «Многие империалисты верят, что американская империя должна быть гуманистической, и многие гуманисты верят, что поступать хорошо хорошо для бизнеса»[55]. «Американская империя порождена не злыми намерениями или иррациональным поведением. Она создана людьми, точно знавшими, что они делают, и считавшими это необходимым и для их собственного блага, и для благополучия других»[56]. «Расширение рынков расширяет пространство свободы. Расширение пространства свободы расширяет рынки»[57]. Отсюда «грандиозная иллюзия», «соблазнительная вера в то, что Соединённые Штаты могут извлекать выгоды из империи, не оплачивая её издержек и вообще не признавая себя империей»[58].

И вот явился Трамп, отказывающийся измерять и сравнивать выгоды и издержки в чём-то ещё, кроме твердой валюты. Миссия, ценности, идеалы, доверие, репутация, честь… всё это взвешено и сочтено очень лёгким[59]. Всё это переводится в деньги и переописывается как сделки – с предсказуемым результатом. В своей инаугурационной речи Трамп вдруг прямо заговорил о «Явном Предназначении»[60], да ещё и расширив его аж до межпланетного масштаба. И в то же время сузив, потому что ценности упомянуты не были: «Соединённые Штаты снова будут считать себя растущей нацией, увеличивающей наше богатство, расширяющей наши территории, отстраивающей наши города, повышающей наши ожидания и возносящей наш флаг к новым и прекрасным горизонтам. И мы будем следовать нашему явному предназначению до самых звёзд, отправляя американских астронавтов, дабы водрузить Звёзды и Полосы на Марсе»[61]. Желание добиться если не полной, то хотя бы большей окупаемости американских вложений в том или ином объёме обнаруживается даже в тех пунктах мировой повестки, где его раньше то ли не было, то ли о нём было стыдно заговаривать открыто. В отношениях с ближайшими, самыми преданными союзниками (прежде всего Европой, но также Канадой, Австралией, Японией, Южной Кореей), в которых тарифный и торговый дисбаланс вдруг обесценил (буквально) все клятвы в вечной верности. В поддержке Израиля (идея создания «ближневосточной Ривьеры» в секторе Газа или, лучше сказать, на месте сектора Газа). В поддержке Украины (сделка по ископаемым ресурсам неопределённой номенклатуры, к которой, кажется, добавились ещё и атомные электростанции, – украинский президент Владимир Зеленский, первым предложивший нечто подобное осенью 2024 г., ещё до избрания Трампа, нашёл верный способ привлечь его интерес, но вряд ли ожидал, во что выльется его инициатива). Да и первая же заметная военная операция, осуществлённая по приказу Трампа (серия ударов по йеменским хуситам в марте 2025 г.), была объяснена исключительно необходимостью прекратить причинение ими многомиллиардного ущерба американской и мировой морской торговле, а также американским ВМС. О хуситских атаках на Израиль не было сказано ни слова.

Может показаться, что этой «генеральной линии» противоречит нашумевшее выступление на Мюнхенской конференции по безопасности вице-президента США Джей Ди Вэнса 14 февраля 2025 г., в котором он настойчиво говорил о демократических ценностях и укорял европейцев (а также, разумеется, администрацию президента Джо Байдена) в отступлении от них. Противоречие кажущееся, потому что речь, по сути, шла только об одной ценности – о том, что нельзя «бояться голосов, мнений и сознания вашего собственного народа» и «в страхе бежать от ваших собственных избирателей»[62]. Что это главнейшая, первая демократическая ценность, неоспоримо. Но первая – не значит единственная. Что происходит, когда именем и во имя её отвергаются все прочие элементы демократического ценностного пакета, достаточно известно. Более того, Вэнс неприкрыто использовал этот аргумент, чтобы заступиться за те европейские политические силы и партии, которые в самой же Европе, согласно результатам выборов, почти везде находятся в меньшинстве и, к слову, получают гораздо более слабую электоральную поддержку, чем Демократическая партия в Соединённых Штатах. Только поэтому их и удаётся изолировать всякого рода брандмауэрами. Что результаты таких сил постепенно растут, ничего принципиально не меняет – большинство остается большинством, меньшинство меньшинством. Между прочим, на последних перед назначением Адольфа Гитлера рейхсканцлером выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 г. НСДАП набрала лишь 33,1 процента голосов. Ещё занимательнее, что культ меньшинств, идеологию и практики их позитивной дискриминации трампистам вроде бы положено осуждать – а тут пропагандируется нечто обратное. Если же дело в ставке на то, что с европейскими силами и партиями крайних взглядов администрации Трампа будет проще иметь дело, то преобладание прагматических соображений оказывается шито белыми нитками.

Почему всё так? Сколько ни обзывай Трампа – эгоманьяком, нарциссом, циником, болваном или ещё хлеще – к пониманию того, что он делает с американским могуществом, это не приблизит. Можно строить и более содержательные предположения – например, то, что Трамп вдохновляется примером Китая, эффективность экспансии которого прямо связана с отсутствием в ней ценностной составляющей и, соответственно, предъявляемых к партнёрам ценностно окрашенных требований. Да и неполезных для экономики войн Китай не затевает – туманных опасений много, а на горизонте хотя бы теоретически возможного ничего, кроме Тайваня да нескольких спорных островов в Южно- и Восточно-Китайском морях.

Китай могуч, и мощь его растёт. Но Китай – не империя в том смысле, в каком этот термин возник и используется в западном мире, не исключая Россию, а что-то другое.

Хотя бы потому, что Китай, в отличие от Первого Рима и всех его многочисленных реплик, не инклюзивен. Подданным, гражданином любой западной империи (да и любой исламской, кстати говоря), а также культурно «своим» для неё мог стать, становился и становится, при выполнении определённых условий и ценой определённых изменений в себе, кто угодно. Китайцем стать нельзя, и точка. Не завидует ли обременённый империей Трамп Китаю? Не считает ли он, что избавленным от имперского бремени США будет проще с Китаем конкурировать? Гипотеза имеет право на существование, тем более что Трамп явно считает инклюзивность США, да и всего Запада, зашедшей слишком далеко. Но тут начинается та самая зыбкая почва ненадёжных спекуляций, вступать на которую не хотелось. Да и какая разница, почему всё так, если всё так?

Тени будущего

Что дальше? Дальше нужно подключить ещё один, пятый контекст – уже не столько ретро-, сколько проспективный. Да, у Трампа много власти, причём не все знают или помнят, почему. Потому что республиканский институт президентства возник в США (и уже оттуда, с теми или иными модификациями, распространился по миру) как специфическая вариация монархии – не любой, конечно, а британской. Против островной модели правления американские колонисты ничего не имели, более того, считали её наилучшей – их не устраивало то приниженное место в ней, которое им отводилось. «Президент, пусть президент республики, пусть в течение ограниченного времени, представляет собой наш субститут британского монарха, не только в понимании ХХ века – как глава государства, но и в понимании XVII века – как глава правительства… Наш президент – конституционный монарх»[63]. С тех пор реально располагаемые полномочия британских монархов значительно сократились (но, между прочим, остались «дремлющие», а значит, гипотетически способные пробудиться). В Америке – наоборот, и даже расширились, нередко «явочным порядком». В силу той же исторической генеалогии особенно велика власть американских президентов во внешнеполитическом измерении, что дало основание Артуру Шлезингеру-мл. ещё полвека назад написать книгу «Имперское президентство»[64] – с подразумеваемой аллюзией на римский imperium militiae, затем развившийся в общее представление об императорском праве верховного, безусловного повелевания чем угодно.

Власти у Трампа много. А вот времени мало.

Слова Ричарда Нойштадта «в течение ограниченного времени» важны критически и круциально. Соединённые Штаты – не монархия[65]. Предложенная конгрессменом-республиканцем от Теннесси Энди Оглсом поправка к двадцать второй поправке к Конституции США, придуманная, по его собственному признанию, специально для Трампа и позволяющая кандидату в президенты баллотироваться на третий срок в том случае, если между двумя первыми его сроками имел место перерыв[66], никаких шансов быть принятой, тем более принятой вовремя, не имеет – чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить, насколько сложна и продолжительна сама процедура принятия конституционных поправок. Так что, перефразируя поражающий своей безграничной смелостью прогноз председателя Государственной думы Российской Федерации Вячеслава Володина[67], после Трампа точно будет не Трамп. Даже если Демократическая партия так и не выберется из той лужи, в которую сама себя усадила, и следующее президентство останется за республиканцами. Даже если президентом будет избран Вэнс – некоторые из выдающихся президентов США до того побывали вице-президентами (Джефферсон, Теодор Рузвельт), но ни одному из напарников выдающихся президентов не удавалось стать таковым самому. Джон Адамс был не Вашингтон, Эндрю Джонсон – не Авраам Линкольн, Гарри Трумэн – не Франклин Делано Рузвельт, Ричард Никсон – не Дуайт Эйзенхауэр, Линдон Джонсон – не Джон Кеннеди, Джордж Буш-старший – не Рональд Рейган. Да и Джо Байден, прямо сказать, не Барак Обама. Так же и Вэнс (если это будет он, что покамест очень гадательно) будет не Трамп. В каком именно смысле Трамп выдающийся президент, в хорошем или плохом, выяснится со временем. Но в любом смысле он неповторим. Наконец, обнаружиться, что Трамп «уже не тот», может совсем скоро. Ведь весьма значительная доля его нынешней политической силы обусловлена наличием республиканского большинства в обеих палатах Конгресса. А следующие выборы в Конгресс пройдут в ноябре 2026 г. – на кону будет стоять треть состава Сената и весь состав палаты представителей. Какого градуса достигнет к тому времени ярость, в которую Трамп каждым словом и действием приводит своих оппонентов, и насколько увеличится их общее количество, сейчас предсказать невозможно; но риски для него велики и растут с каждым днём.

Трамп сделает только то, что успеет сделать, – поэтому он так торопится сократить расходы, государственный долг, бюджетный дефицит, торговые дисбалансы и бюрократический аппарат, взбодрить экономику и военно-промышленный комплекс, вернуть вооружённым силам былую брутальность и маскулинность, придушить наркотрафик etc. Не всё у него получится – не бывает так, чтобы удавалось всё. Но что-нибудь да получится (может, и немало) – так, чтобы не удавалось вообще ничего, тоже не бывает. А потом ценностная составляющая американской империи, «изрядно ощипанная, но не побеждённая», начнёт восстанавливаться, причём независимо от того, какая партия окажется у власти. Дело вообще не в партиях, а в чём-то намного более глубоком и сущностном. Легко и быстро разделаться с ценностной составляющей нельзя – это означало бы отмену всего грандиозного проекта и переучреждение политии, то есть радикальный пересмотр (хотя не обязательно полное упразднение) наиболее фундаментальных рамок политического действия, репертуара его сценариев, легитимных поведенческих стереотипов, стратегий и тактик. Для этого, в свою очередь, понадобится уничтожить независимость судов, права штатов, оппозиционные негосударственные медиа и много чего ещё вплоть до самой Конституции. Возможно, ещё и выиграть гражданскую войну. Чтобы такое великое дело состоялось, и целого Трампа мало.

Если не рухнут небеса, империя вернётся – чтобы её развалить окончательно и бесповоротно, Трампа опять же маловато будет. Но будет она уже другой. В 1856 г. министр иностранных дел Российской империи князь Александр Горчаков в циркулярной депеше, доведённой через посольства до сведения иностранных правительств[68], констатировал: «Россию упрекают в самоизоляции и молчании перед лицом фактов, не согласующихся ни с правом, ни со справедливостью». И возразил: «Россия не сердится: Россия сосредотачивается»[69]. На самом деле Россия после поражения в Крымской войне, конечно, сердилась. Но и сосредотачивалась. И сосредоточилась. Американская империя сейчас тоже сердится (примечательно, что нынешние упреки в её адрес очень похожи на те). Но и сосредотачивается.

То, что делает с ней и её могуществом Трамп (независимо от его мотивов и степени их осознанности), можно сравнить с практикуемой атлетами «сушкой мускулов», требующей постановки на паузу участия в соревнованиях. Подобно такому атлету, сосредоточившаяся империя вновь выйдет на мировую арену – в лучшей форме, более мускулистая, с новыми амбициями. И, скорее всего, весьма разозлённая тем, что успеют натворить в её отсутствие. Так что, глядя на происходящее прямо сейчас, никому – ни противникам американской империи, ни её поклонникам – не стоит ни заламывать руки, ни ликовать. Готовиться надо. Готовиться.

Автор: Святослав Каспэ, доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития»

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783081 Святослав Каспэ

Загадочная «большая сделка» Трампа с Россией

Чжао Хуашэн

Профессор Института международных исследований Фуданьского университета (Шанхай), член Пекинского клуба международного диалога.

Для цитирования:

Чжао Х. Загадочная «большая сделка» Трампа с Россией // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 52–57.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Недавние изменения в политике США на российском направлении ввергли Запад в хаос. Они вызвали самый масштабный внутренний кризис с момента формирования западного блока и создали в отношениях Вашингтона и Москвы беспрецедентную ситуацию. Неясно, насколько далеко зайдёт процесс, и пока нельзя сделать вывод, что изменения необратимы, но сдвиг произошёл.

В эпоху после холодной войны никогда не складывалась ситуация, когда три основных пункта расхождения двух стран – расширение НАТО на восток, угрозы безопасности и идеологические разногласия – были бы смягчены одновременно.

Более того, обе страны начали изучать возможности сотрудничества в таких ранее остроконкурентных областях, как Арктика, энергетика и газопроводы. Теоретически это должно уменьшить трения между Россией и Соединёнными Штатами, снизить риск конфликта и расширить возможности для сотрудничества, что может способствовать стабилизации и улучшению двусторонних отношений.

Однако это не означает, что отношения между США и Россией теперь будут развиваться гладко и устойчиво. Конфликт вокруг Украины является первым и самым важным препятствием. Основная проблема заключается в несоответствии целей.

Трамп стремится быстро закончить войну и заключить мирное соглашение на любых условиях, чтобы сосредоточиться на своей миссии «сделать Америку снова великой». В противном случае его четырёхлетний срок рискует быть поглощённым этим конфликтом.

Байден, возможно, вынашивал подобные намерения, когда спешно выводил войска из Афганистана, но катастрофическое отступление стало для Трампа поводом критиковать его некомпетентность. Трамп вряд ли повторит ошибки Байдена. Следовательно, любой, кто будет препятствовать его мирному плану, столкнётся с гневом президента. Если Россия сохранит бескомпромиссную позицию, а Трамп воспримет это как главную загвоздку мирного соглашения, он может направить разочарование на Россию, увеличить военную поддержку Украины и ввести ещё более жёсткие санкции. Трамп и члены кабинета уже ясно дали это понять. Такие действия неизбежно помешают нормализации отношений с Москвой.

Следующее серьёзное препятствие – военная помощь США Украине и всеобъемлющие санкции против России. Соединённые Штаты – крупнейший донор Украины, они предоставляют тяжёлое вооружение (самолёты, артиллерию, танки и ракеты), а также спутниковую разведывательную информацию, имеющую решающее значение для современной войны. США фактически стали неотъемлемой частью военных операций Украины, действий, которые равносильны актам войны. Одновременно Вашингтон ввёл беспрецедентно жёсткие экономические санкции против России, стремясь парализовать её финансовые и экономические ресурсы.

Госсекретарь Марко Рубио признал, что это «война чужими руками» между США и Россией. По традиционным меркам державы фактически находятся в состоянии «квазивойны», или неформального конфликта. Пока эта «война чужими руками» не закончится, отношения не могут нормализоваться, не говоря уже о том, чтобы перерасти в дружеское партнёрство. Единственный способ решить проблему – прекратить масштабную военную поддержку Украины с американской стороны, отказаться от экономической блокады России и постепенно снять большинство санкций. Однако процесс вряд ли будет быстрым или лёгким.

Политика Трампа в отношении России окутана тайной. Хотя было много спекуляций и аналитических предположений о его мотивах для установления связей с Россией, истинные намерения и тот тип отношений, которые он в конечном итоге себе представляет, остаются неясными для посторонних. Какую «большую сделку» он ищет с Россией? Какую цену он готов заплатить? Чего он хочет от России? Эти вопросы остаются без ответа. Неясно, намерен ли Трамп перестроить отношения между США и Россией в стратегическое партнёрство, или его действия обусловлены лишь личным восхищением Россией и президентом Путиным, лишённым каких-либо стратегических целей.

Действия Трампа быстры, внезапны и резки, но он с той же лёгкостью готов менять курс на противоположный. Дипломатия Трампа нетрадиционна, бросает вызов здравому смыслу, подвержена влиянию непосредственных событий и эмоций, непредсказуема и склонна к резким изменениям.

Проще говоря, личность Трампа неустойчива, стабильность и преемственность его политики ненадёжны, а возможность перемен всегда присутствует.

Внутри США по-прежнему влиятельны антироссийские и проукраинские силы. Часть республиканцев в Конгрессе, демократы, значимые элиты и группы интересов сохраняют тот же курс. В этом смысле после инаугурации Трампа мало что изменилось. После того как утихнет первоначальный шок и смятение, эти группы будут искать возможности противостоять политике Трампа. Оппозиция является существенным ограничением для Трампа не только в отношении его не только российской, но и более широкой внешней – да и внутренней – политики. Подход Трампа к России вряд ли получит её поддержку и может даже усугубить сопротивление.

Чем более гладко взаимодействие Трампа с Россией, тем более интенсивной может стать критика. И наоборот, любые неудачи вызовут насмешки и усилят давление на проводимый курс.

Другими словами, независимо от того, будут ли отношения процветать или портиться, нападки неизбежны. Чтобы компенсировать внутренние политические потери, Трамп может занять более жёсткую позицию, демонстрируя, что он не настроен пророссийски. Недаром он часто оправдывался, утверждая, что жёстче него никто не вёл себя с Москвой.

В более широкой перспективе одним из главных препятствий на пути стратегического партнёрства между Россией и США является глубоко негативное восприятие друг друга. Это тяжёлое бремя, накопленное за тридцать лет после холодной войны, в результате чего обе страны имеют плохой имидж друг у друга и между ними отсутствует базовое доверие. Эти представления, сформированные за десятилетия, трудно быстро изменить. Негативное восприятие выступает в качестве невидимого барьера для формирования государственных отношений высокого уровня и подрывает уверенность в долгосрочном стабильном сотрудничестве.

Хотя попытки Трампа наладить отношения с Россией вызвали возмущение в США и Европе, российское руководство и элита сохраняют спокойствие, не проявляя эйфории и демонстрируя осторожность. Это резко контрастирует с оптимизмом, который наблюдался в прошлые периоды потепления в отношениях между США и Россией.

Это не означает, что Россия не заинтересована в нормализации, но болезненные исторические уроки заставляют опасаться слишком доверять Соединённым Штатам.

Если предположить, что проблемы вступления Украины в НАТО и мирного соглашения могут быть решены, США и Россия по-прежнему будут сталкиваться со значительными вызовами, связанными с фундаментальными разногласиями по поводу построения международного порядка. Политика Трампа «Америка прежде всего», по сути, является более эгоцентричной формой гегемонии, которая противоречит российскому видению многополярного мирового порядка. Это поднимает вопрос о том, что будет основой отношений между США и Россией – равенство или подчинение.

В мировоззрении Трампа России не может быть предоставлен равный статус с США, поскольку это подорвёт саму концепцию гегемонии. Однако внешняя политика России основана на сохранении независимости, суверенитета и равного статуса среди великих держав, отвергая подчинение любой стране или группе. Ни гегемония Соединённых Штатов, ни подчинённая роль неприемлемы для России, что делает маловероятным, что Россия станет искать место в гегемонистском мире Трампа. Хотя Трамп демонстрирует желание сотрудничать с Россией, его подход снисходителен и ориентирован на США, в нём мало места для многополярности, многосторонности или взаимной выгоды. Стремясь к сотрудничеству с Россией, направленному на противодействие Китаю, администрация Трампа также использует Россию в качестве инструмента, часто именно за её счёт.

В долгосрочной перспективе, даже если пророссийская политика Трампа преодолеет препятствия, выдержит внутреннее давление и сохранится до конца его срока, будущее будет зависеть от политики его преемника. Политика Трампа несёт на себе сильный отпечаток его личности, и пока неясно, продолжит ли её следующая администрация.

Сегодняшние отношения США и России, как и большая часть международной политики, полны неопределённостей, случайностей и непредсказуемых событий («чёрных лебедей»), с которыми мировое сообщество неоднократно сталкивалось в последние годы. Прогнозирование будущего может быть только спекулятивным, а не окончательным, и любые выводы должны делаться с учётом этого.

Будущее отношений США и России можно условно разделить на четыре уровня, от низкого до высокого: возобновление контактов, выборочное сотрудничество, нормализация и стратегическое партнёрство.

В контексте российско-украинского конфликта и почти полной приостановки дипломатических отношений возобновление контактов само по себе представляет значительный сдвиг во внешней политике с важными политическими последствиями. США и Россия в настоящее время находятся на этой стадии, хотя она остаётся незавершённой, а взаимодействие всё ещё носит предварительный и ограниченный характер. Запланированная встреча президентов России и США может ознаменовать собой окончательный переход на эту стадию.

Выборочное сотрудничество – взаимодействие между двумя странами в определённых областях или проектах без полной нормализации. Учитывая продолжающуюся «войну чужими руками», нормальные отношения маловероятны, но сотрудничество в некоторых областях может иметь место, если обе стороны увидят взаимную выгоду. Избирательное сотрудничество является наиболее вероятной формой в ближайшей перспективе и может сохраняться в течение некоторого времени.

Нормальные дипломатические отношения, хотя и типичны для большинства стран, остаются высокой целью. Однако учитывая изменения, вызванные внешней политикой Трампа, нормализация является реальной возможностью, если его подход будет успешным.

Стратегическое партнёрство представляет собой наивысший возможный уровень. Этот этап в настоящее время недостижим из-за отсутствия общих стратегических целей и наличия существенных препятствий. Даже если будет достигнут прогресс, его устойчивость зависит от развития событий после президентства Трампа.

Автор: Чжао Хуашэн, профессор Института международных исследований Фуданьского университета (Шанхай), член Пекинского клуба международного диалога

Данный материал написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован в марте 2025 г. в разделе «Мнения» на сайте клуба. Остальные материалы автора можно прочитать: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/7864/

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783080 Чжао Хуашэн

Ревизионист, а не революционер

Куда ведёт внешнюю политику США Дональд Трамп

Дмитрий Тренин

Профессор-исследователь, научный руководитель Института мировой военной экономики и стратегии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Для цитирования:

Тренин Д.В. Ревизионист, а не революционер // Россия в глобальной политике. 2025. Т. 23. № 3. С. 35–51.

С момента инаугурации Дональд Трамп доминирует в мировой новостной повестке, заставляя многих говорить о нём как о революционере. Действительно, вернувшись в Белый дом, Трамп отбросил концепцию американской внешней политики, восходящую к идеям Вудро Вильсона о «демократии без границ» и мировом правительстве.

Они особенно пышно расцвели столетие спустя при президентах-демократах Бараке Обаме и Джо Байдене. Вместо либерал-глобалистского проекта Трамп выставил консервативный проект «Америка прежде всего», смысл которого – восстановить пошатнувшееся «величие», а точнее – великодержавное доминирование Соединённых Штатов.

Из этого иногда делается вывод, что Трамп превратился в нашего единомышленника, адепта многополярного мира и в этом качестве едва ли не союзника России. Этот вывод справедлив в той части, где имеется в виду подход к базовым человеческим ценностям. Он только в некоторой степени правилен в отношении многополярности. Политический реализм Трампа свободен от догм либеральной идеологии с обязательной для неё огромной дозой лицемерия, но очень далёк от версии многополярного миропорядка, которую проповедуют у нас. Поэтому даже если у Москвы и Вашингтона при Трампе появилась возможность говорить друг с другом на одном языке, содержание разговора определяется интересами сторон, которые часто не совпадают и сталкиваются – что нормально для великих держав. Верно то, что многие враги Трампа в США и особенно в Европе являются злейшими противниками России. Таким образом, Трамп – пусть и с большими оговорками – может быть нашим партнёром, и взаимодействие с ним способно открыть перед Россией определённые новые возможности.

Трамп: не аберрация, а антикриз

Поворот, который делает внешняя политика Белого дома, по-трамповски крутой, но объективно давно назревший. Либеральный глобалистский проект так и не стал всемирным из-за неготовности и нежелания ведущих стран за пределами западной цивилизации к нему присоединиться. К тому же он оказался чрезвычайно затратным для Соединённых Штатов. Идея максимального распространения западной модели демократии и управления миром из Вашингтона достигла пика при Обаме, но тогда же натолкнулась на непреодолимые препятствия в России, Китае и арабском мире[1]. Сам Обама, по-видимому, учитывая это, стремился перенести центр тяжести с военных операций и социально-политических экспериментов на Ближнем Востоке и в Афганистане на укрепление домашнего тыла.

В правление Обамы разрушился – как следствие финансового кризиса 2008 г. – т.н. вашингтонский консенсус, экономическая модель западноцентричного миропорядка. А на его обломках стал формироваться альтернативный, который окрестили пекинским консенсусом. Украинский кризис 2014 г. и возвращение Крыма в Россию завершили продолжавшийся четверть века период, когда беспрецедентная мировая гегемония одной страны не оспаривалась другими великими державами. Сирийская операция России в следующем году положила конец глобальной монополии США на применение военной силы вдали от собственных границ.

Собственно, Трамп, сменивший в 2017 г. Обаму, с самого начала пытался выстраивать внешнюю политику на принципах соперничества великих держав – прежде всего Соединённых Штатов и КНР, а также США и России. Именно державное соперничество (а не война с терроризмом и переустройство чужих обществ) стало лейтмотивом внешней политики 45-го президента.

Несмотря на репутацию непредсказуемого деятеля, которую ему во многом создали противники, Трамп столь же последователен в стратегических вопросах, сколь непостоянен в тактических.

От идеологии к реальной политике

Трамп раньше многих других понял нереалистичность формулы либералов: «военная мощь США в сочетании с распространением западной модели демократии и экономическая интеграция мира в условиях глобализации являются основой глобальной гегемонии Запада»[2]. Он отказался от универсализма и выдвинул альтернативу – всестороннее (экономическое, геополитическое, военное) усиление Америки как самой мощной державы современного мира. Это требовало отказа от глобализации «без границ» и снятия «ответственности быть во многих случаях своего рода глобальным правительством, пытающимся решить все проблемы»[3]. В инаугурационной речи Трампа слово «Запад» отсутствовало, зато Соединённые Штаты были названы «величайшей цивилизацией в мире»[4]. «Великая Америка» виделась отдельным мощным военно-экономическо-технологическим блоком, занимающим господствующие позиции в мире.

Внешнеполитическая философия Трампа признавала, что однополярный мир – аномалия, возникшая в специфических условиях окончания холодной войны. Когда «однополярный момент» закончился, произошёл естественный возврат к более традиционной структуре миропорядка. Многополярный мир Трампа – мир нескольких великих держав – США, Китая и до некоторой степени России, – расположенных в разных частях света[5]. Каждая из них руководствуется своими специфическими национальными интересами, которые обычно не совпадают, а нередко – сталкиваются. У каждой великой державы – свой набор идеологем или цельная философия, но любая идеология в конечном счёте подчинена национальным интересам. По словам государственного секретаря Марко Рубио, «цель американской внешней политики заключается в продвижении национальных интересов Соединённых Штатов Америки»[6]. Именно США, а не коллективного Запада, либеральной демократии или «мира, основанного на правилах».

Уходя от пресловутых «правил» и двойных стандартов, Трамп не направляет политику в русло международного права. В основе его мира – реальная политика (в смысле Realpolitik), выстроенная на силе: военной, финансово-экономической и иной. У Трампа нет отвращения к применению военной силы, которая является для него важным и нормальным инструментом. В первое президентство Трамп новых войн не начинал, но военные удары наносил без колебаний – в Сирии, Ираке, Афганистане. В начале второго срока он санкционировал кампанию ракетных ударов против Йемена, без оговорок поддержал войну Израиля против ХАМАС в Газе и «Хезболлы» в Ливане, продолжил снабжать киевский режим оружием и разведывательными данными для войны с Россией.

Ядерный предел

В мире, основанном на силе, есть ограничители. Трамп сознаёт, что в военно-стратегическом отношении многополярность – мир нескольких ядерных держав, большинство из которых – за исключением американских союзников Великобритании и Франции – обладают реальной стратегической самостоятельностью. В этих условиях Трамп стремится снизить угрозу ядерной войны, которая могла бы затронуть США. В течение первого срока он старался добиться соглашения с КНДР по ядерным вопросам, но не преуспел. В ходе предвыборной кампании 2024 г. и позже Трамп обвинял своего преемника-предшественника Джо Байдена, что тот подвёл США к порогу Третьей мировой – ядерной.

В отличие от Байдена Трамп понимает, что любая война между крупными ядерными державами – прямая или опосредованная – чревата выходом на ядерный уровень. Главный побудительный мотив прекратить конфликт на Украине – ни в коем случае не принимать это опасное наследство Байдена. Трамп спешит. Не добившись в скором времени прекращения огня на Украине, он автоматически унаследует войну, которую выиграть невозможно, а неизбежное поражение в которой «спишут» на него. Это в лучшем случае. В худшем логика эскалации приведёт к применению ядерного оружия, в том числе по американским целям[7]. Россия для Трампа, как для американских президентов эпохи холодной войны, – прежде всего единственная страна в мире, которая может физически уничтожить Соединённые Штаты[8].

Бизнес и политика

Трамп вернулся в Белый дом с некоторыми общими целями, но без готовой стратегии. Зато как у делового человека у него есть привычный метод ведения дел, применимый и во внешней политике: прагматизм. В политике, как и в бизнесе, прагматизм признаёт необходимость поддерживать контакты и даже сотрудничать с теми, кто не нравится, если того требуют собственные интересы. В политике необходимо сверх того демонстрировать приверженность определённым принципам, но прагматизм преобладает. В окружении Трампа это называется «зрелым балансом»[9].

Для Трампа характерен транзакционный бизнес-подход к отношениям с основными и наиболее опасными соперниками – Китаем, Россией. Там, где интересы держав совпадают, надо взаимодействовать на основе американской повестки; где они сталкиваются – давить на контрагента, добиваясь решения в свою пользу; где маячит катастрофа – разруливать ситуацию, чтобы предотвратить самое худшее. Международная политика для Трампа – дело первых лиц. Её результат – заключение выгодных для США сделок. Сам Трамп – автор бестселлера «Искусство сделки» (The Art of the Deal) – считает себя гроссмейстером по этой части.

Геополитика

Многополярный порядок в представлении Трампа – порядок великих держав[10]. Собственно, так было всегда, начиная с Вестфальского мира 1648 г., упорядочившего систему международных отношений в Европе. С тех пор изменились названия великих держав, но не сам принцип. По-настоящему суверенны только самодостаточные государства. Мелкие члены международного сообщества вынуждены примыкать к более крупным, искать их защиты, поддержки, помощи. Европейский союз сейчас не самодостаточен, несмотря на коллективную экономическую мощь и демографический потенциал. Ни ЕС, ни НАТО, к примеру, не в состоянии помочь Дании защитить Гренландию от притязаний Трампа. Соратники президента не стесняются публично задавать вопрос: в чём смысл существования Канады, если она живёт за счёт американского рынка?[11]

Крупные государства, как полюса, притягивают к себе мелкие и таким образом образуют вокруг себя большие пространства. В отличие от физики, в геополитике число полюсов не ограничено, но по факту не может быть очень большим. Американцы не применяют в отношении своей страны категорию «государство-цивилизация», но понятие «американская цивилизация» существует в американской литературе давно. Сам Трамп называет Соединённые Штаты «величайшей цивилизацией»[12], но несущими опорами его реалистской картины мира служат великие державы.

Трамп – реалист активный, наступательный.

Он не только принимает к сведению изменившийся баланс сил в мире, но и стремится решительно исправить его в пользу США. Главным соперником и потенциальным противником Америки ему видится Китай; Россия – геополитический соперник; Евросоюз – экономический конкурент. Вызов со стороны КНР носит комплексный характер: экономика, технологии, финансы, военная мощь, геополитика. На Китай как на опасного соперника Трамп обратил внимание ещё в 1980-е гг., когда многие в Америке рассчитывали на капиталистическое перерождение КНР в общество и государство западного образца – пусть и с «китайской спецификой».

Эти надежды, выразившиеся в начале XXI века в образе «Кимерики», американо-китайского симбиоза, развеялись в начале 2010-х годов. Более того, дальнейший подъём Китая стал угрожать Соединённым Штатам утратой мирового первенства, что немыслимо для самосознания американских элит, воспитанных в духе Pax Americana. Но чтобы преодолеть многолетнюю инерцию китайской политики Вашингтона, потребовались темперамент и энергия Трампа, который в 2017 г. отказался от курса на «вовлечение» Китая и перешёл к торговой войне. Новый жёсткий подход США к КНР практически сразу стал предметом межпартийного консенсуса. Сегодня в Соединённых Штатах есть ощущение, что вопрос «кто кого» должен решиться в течение одного-трёх десятилетий, и Трамп полон решимости отразить вызов Пекина, не доводя дело до войны с ядерной державой.

Для подтверждения и укрепления позиций Америки как первой державы мира 47-й президент стремится усилить физическую базу мощи, взять под жёсткий контроль всю территорию Северной Америки – от Гренландии до Панамы. Как минимум – не дать китайцам закрепиться в Арктике с опорой на Гренландию[13] и вернуть США контроль над Панамским каналом, ушедшим было под управление гонконгской компании. В отношении Канады примечательно заявление государственного секретаря Рубио: «Если для того, чтобы выжить, страна должна иметь дисбаланс в торговле с Соединёнными Штатами, то не лучше ли просто стать штатом»[14]. Трампу вряд ли удастся присоединить Гренландию и Канаду, но добиться ещё большего подчинения северных соседей американским экономическим, политическим и военным требованиям вполне реально, учитывая сверхвысокую степень зависимости канадской экономики от американской. С Панамой, вероятно, легче, но без трудностей и здесь не обойдётся.

Южному соседу США – Мексике – предложено плотно сотрудничать с Вашингтоном в ограничении потока нелегальных иммигрантов, которые для Трампа и его избирателей остаются одной из главных внутренних проблем. Южная Америка и Карибский бассейн находятся на второй линии интересов, но очевидно, что Трамп стремится решительно укрепить позиции в Западном полушарии в целом. Кубу, Венесуэлу, Никарагуа ждёт в этой связи усиление давления Вашингтона; из Аргентины, Бразилии и других стран Соединённые Штаты будут стремиться активнее выдавливать китайское экономическое влияние.

Как и в отношении Китая, Трамп качественно меняет политику на европейском направлении. Все без исключения администрации после холодной войны снижали приоритетность Европы в рамках глобальной стратегии Вашингтона, но никто не решался на коренной пересмотр. «Поворот к Азии» провозглашён госсекретарём Хиллари Клинтон ещё в 2011 г., но на деле его тогда не произошло. В 2017–2020 гг. Трампу не удалось пересилить инерцию предыдущих десятилетий, но в 2025-м он вновь вознамерился её переломить.

Трамп прямо заявил, что европейцы не могут рассчитывать на автоматическую защиту. Россия как великая держава остаётся соперником США, но не представляет для них актуальной угрозы и не собирается захватывать Европу. (Характерно в этой связи, что директор Национальной разведки, выступая в Сенате с ежегодным докладом об оценке угроз безопасности страны, не упомянула войну на Украине[15].) Если же европейцы считают иначе, они должны укреплять свою обороноспособность, а не полагаться на то, что американцы вмешаются и спасут их. На этом фоне Трамп объявил о значительном повышении тарифов на европейский экспорт в Соединённые Штаты.

Не являясь, по мнению Трампа, угрозой, Россия наряду с Китаем, Ираном и КНДР остаётся среди главных вызовов глобальным интересам Америки[16]. Нормализация отношений с Москвой необходима прежде всего для того, чтобы избежать угрозы втягивания в непосредственное столкновение с Россией на Украине. Трампу также важно ослабить зависимость Москвы от Пекина. Попытки Байдена «развести» Россию и КНР были заведомо обречены на провал, поскольку – вопреки логике – предполагали усиление давления на Москву (в гораздо большей степени) и Пекин (в меньшей степени), что их лишь больше сближало. Столь же бесполезными оказались и старания демократов использовать КНР для давления на Россию – ради «стабильности миропорядка».

Трамп, вероятно, учёл и неудачу собственной слабой попытки 2017 г. совершить операцию «Киссинджер наоборот», сблизившись с Москвой против Пекина: в отличие от начала 1970-х гг., когда СССР одновременно находился в конфронтации с Вашингтоном и Пекином, а общий интерес Америки и Китая состоял в ослаблении Советского Союза, сегодня между Москвой и Пекином реализуется стратегическое партнёрство «без границ». Сознавая это, Трамп пошёл другим путём. Он предлагает Кремлю выгодные экономические опции, которые могут частично ослабить санкции против России и тем самым приоткрыть доступ на западные рынки. Результатом станет восстановление некоторого баланса во внешнеэкономических связях России, естественным следствием чего будет снижение её слишком большой торговой и технологической зависимости от Китая.

Геоэкономика

В сфере геоэкономики влияние Трампа на миропорядок заметно ещё больше, чем в геополитике. Новейшее издание экономической глобализации, которое получило первый удар в 2020 г. от COVID-19 и второй – в результате начатой в 2022 г. массированной санкционной кампании Запада против России, и, наконец, апперкот от Трампа, развязавшего тарифные войны против соседей (Канады и Мексики), союзников (Европы, Японии, Южной Кореи и Австралии) и соперников (Китая).

Цель – геоэкономическая коррекция, реиндустриализация и ускоренное развитие передовых технологий, прежде всего искусственного интеллекта[17]. Трамп укрепляет метрополию западного мира за счёт имперской периферии. Союзникам предлагается снизить тарифы до американского уровня или потерять выход на американский рынок. Помимо тарифного принуждения Трамп применяет и политическое: либо союзники США расходуют существенно больше на оборону (покупая в том числе американское оружие), либо теряют право на гарантии безопасности; либо практическая солидарность с Вашингтоном в его экономической и технологической борьбе с усилением КНР, либо американские санкции. Эти действия заставляют вспомнить слова Джона Кеннеди, обращённые к американским студентам: «Не спрашивайте, что Америка может сделать для вас; спрашивайте, что вы можете сделать для Америки». Сейчас этот подход адресуется союзникам США.

Перенося упор на реальную экономику, Трамп выделяет расширение доступа к энергоресурсам, критическим минералам, включая редкие и редкоземельные металлы, а также энергетической и логистической инфраструктуре других стран. Примером, отчасти карикатурным, стала история с американо-украинским соглашением о минералах и инфраструктуре.

Фактически Трамп стремится превратить Украину в сырьевую колонию Соединённых Штатов.

Трамп полон решимости защитить положение доллара как основы мировых финансов, грозя странам БРИКС отлучением от американского рынка за попытку создать расчётную альтернативу и подорвать господство американской валюты. Внутри страны он принимает драконовские меры для сокращения бюджетного дефицита. Резкие действия Трампа расшатывают мировую экономику и выглядят рискованными, но союзники и зависимые от Америки государства вряд ли способны к солидарному отпору.

Военно-политическая стратегия

Трамп намерен вести дела с остальным миром с позиции силы. Он настроен укреплять военную мощь, не только увеличивая военные расходы, но и повышая их эффективность. Так, он стремится не к упразднению НАТО, а к трансформации её с передачей большего числа функций и ответственности (прежде всего финансовой) европейцам, но при сохранении за Вашингтоном верховного лидерства и общего контроля. Перестав быть для США инструментом борьбы с «русской угрозой», НАТО остаётся инструментом американского доминирования в Европе и важнейшей площадкой для проецирования военной силы США – прежде всего в направлении Ближнего и Среднего Востока. Трамп стремится искоренить «стратегическое нахлебничество» европейцев, но ему не нужна и «стратегически автономная» Европа, тем более под флагом ЕС, к которому президент относится резко отрицательно. Он будет играть на противоречиях между европейскими странами, честолюбии их руководителей, сервильности натовских функционеров и т.д.

Украина для Трампа лежит за пределами важных национальных интересов. Главный движущий мотив – избежать втягивания в военную эскалацию в опосредованном конфликте с Россией.

Сознавая, что полное отстранение от конфликта и передача ответственности за войну европейцам, вероятно, приведёт Европу на грань военного провала (а это поставит американцев перед дилеммой – открытое вступление в войну или унизительное поражение), Трамп пытается добиться «ничьей» – перемирия на Украине. Если такая линия не сработает, ему, вероятно, придётся поддерживать Киев, «переводя стрелки» на европейцев и ограничивая возможные последствия разгрома Украины для самих США.

На Ближнем и Среднем Востоке Трамп не просто поддерживает Израиль, как он всегда делал. Он фактически солидаризируется с ультрарадикальным курсом премьер-министра Биньямина Нетаньяху, который поставил цель – уничтожить влияние иранских прокси в Газе, Сирии, Ливане; нанести поражение йеменским хуситам и, наконец, разрушить ядерную инфраструктуру Ирана. Тегерану Трамп предлагает выбор – договорённость на американских условиях или удары по Ирану. Для Трампа, как и для его предшественника, Иран – не только противник Израиля, но и часть евразийской коалиции соперников США наряду с Китаем, Россией и КНДР. А Ближний Восток – не только новая переговорная площадка между Вашингтоном и Москвой; это регион, в котором Трамп (вероятно, в связке с Нетаньяху) уже начал дипломатическую игру с Москвой – в частности, по вопросам будущего Сирии и ядерной программы Ирана.

Идеология и «мягкая сила»

Трамп отдаёт предпочтение традиционным силовым инструментам, особенно арсеналу экономического принуждения. Но он не является «безыдейным» политиком. Несмотря на эпатажность поведения, президент привержен некоторым консервативным ценностям, которые мы привыкли отождествлять с классическим американским капитализмом. Именно с этих позиций Трамп и его вице-президент Джей Ди Вэнс атакуют леволиберальных «прогрессистов» в США и Европе[18]. Вмешательство в дела других стран продолжается и даже активизируется, но меняет формы и цели. Трамп заявил было о «взятии под контроль» сектора Газа. Его отношения с Виктором Орбаном поддерживают венгерскую «фронду» в Евросоюзе. Вэнс отправился в Гренландию агитировать за независимость острова от Дании и последующую ассоциацию с Соединёнными Штатами. Он также открыто поддерживает «нерукопожатную» в ФРГ партию «Альтернатива для Германии», лидера французского «Национального объединения» Марин Ле Пен и правого антисистемного кандидата в президенты Румынии Кэлина Джорджеску. США сделали официальное представление Таиланду насчёт высылки уйгуров в Китай.

Для Трампа и Вэнса Америка остаётся «исключительной» страной, но порядок они предпочитают наводить в своей зоне влияния – на Западе и зависимых от Соединённых Штатов странах.

Много внимания привлекли решения Трампа о расформировании системы иностранной помощи и внешнеполитической пропаганды. Агентство США по международному развитию, Управление помощи развитию, Агентство по глобальным медиа («Голос Америки»[19] и «Радио Свобода»[20]), Институт мира США, Центр им. Вудро Вильсона, программы поддержки политзаключённых за рубежом, многие проекты в Африке закрываются или кардинально сокращаются. В либеральных кругах поднялась волна осуждения, но попытки остановить действия Трампа в судебном порядке оказались лишь частично эффективными.

Речь идёт не только об обострении идеологической борьбы внутри Америки и Запада в целом. С точки зрения Трампа, либеральная идеология перестала обслуживать интересы страны в мире и работает сама на себя и на своих кураторов, иногда вопреки национальным интересам США. Речи об уходе в изоляционизм нет. Трамп – с помощью Илона Маска и других – стремится оптимизировать расходы в соответствии с новыми приоритетами, реформировать системы помощи и пропаганды, сделать их более эффективными инструментами великодержавной стратегии.

Архитектура миропорядка

Трамп – очевидный противник глобального управления в том виде, как эта концепция реализовывалась глобалистами. Соответственно, он не приемлет и «порядок, основанный на правилах», поскольку он иногда заставлял считаться с союзниками, которые, по мнению Трампа, того не заслуживали. «Альянс демократий», байденовский идеологический конструкт, – неудобная и негодная выдумка, которая заставляет тратить массу времени, чтобы определить (и тем самым сертифицировать) «истинных» демократов, а практический результат нулевой. ВТО – вредная организация, позволяющая другим странам (прежде всего Китаю) переводить торговые противоречия с американцами на уровень международных разбирательств. Международный уголовный суд – прямое посягательство на суверенитет Соединённых Штатов. Конвенция ООН о морском праве – нарушение принципа свободы мореплавания. Святость и нерушимость границ – мифологема: в истории границы государств менялись всегда, и обычно с применением силы. Во время первой каденции Трамп признал аннексию Израилем Голанских высот, перенёс посольство из Тель-Авива в Иерусалим. Иными словами, он намерен в полной мере использовать преимущества, которые даёт США положение самой сильной державы мира.

Выводы

Внешняя политика Трампа – самая глубокая ревизия американской внешней политики за восемьдесят лет. Трамп – великодержавный националист, который преследует цели увеличения мощи и прибыли, приобретения односторонних преимуществ. Он мыслит в категориях игры с нулевой суммой и считает, что весь мир слишком долго наживался на Америке. Но понимает, что порядок зависит от соотношения сил и рушится, если баланс смещается[21]. Ревизия, однако, – не революция. Трамп меняет стратегии – пути и методы достижения целей. Сама цель видоизменяется, но не радикально. Вместо доминирования либерально-глобалистского Запада во главе с США выдвигается освобождённая от прежних реверансов союзникам и тем самым обновлённая гегемония Соединённых Штатов как сильнейшей мировой державы. А союзники, как предполагается, со временем «впишутся» в курс страны-лидера.

Трамп учёл уроки первого президентства, которое сильно страдало из-за кадровых неудач. Нынешняя команда полностью предана шефу, энергична, внутренне сплочена и работает в целом быстро и слаженно. Белый дом опирается не только на контроль над Республиканской партией, но и на большинство в обеих палатах Конгресса США. Почти все номинанты на высшие посты в трамповской администрации без задержки прошли утверждение в Сенате.

Политические противники Трампа в течение первых месяцев действовали вяло и неорганизованно. Демократическая партия не оправилась от поражения 2024 г., в ней нет объединяющей фигуры и привлекательной повестки дня. Демократические СМИ продолжают критиковать Трампа уже в качестве президента, но их влияние заметно снизилось. Сопротивление по конкретным вопросам оказывается со стороны отдельных судей и на уровне штатов.

Трамп нанёс противникам из числа «глубинного государства» несколько в прямом смысле обезоруживающих ударов. Он сумел поставить во главе ФБР, Национальной разведки и ЦРУ своих соратников, уволил ряд высокопоставленных чиновников и высших офицеров вооружённых сил.

Но, понеся потери, «глубинное государство» не развалилось. Политические противники Трампа собираются с силами. Промежуточные выборы ноября 2026 г. приближаются, а с ними – вероятность утраты республиканцами одной из палат Конгресса. Тарифная политика Трампа, которую противники называют протекционистской, бьёт по биржевым рынкам. Либеральные идеологи перешли к обороне, но это активная оборона, которая перейдёт в контрнаступление, если Трамп совершит грубые ошибки или потерпит поражение. Первые залпы прозвучали в конце марта 2025 г. в связи с делом «Сигналгейт»[22].

Для России возвращение Дональда Трампа в Белый дом – в целом явление позитивное, особенно если мыслить не идеальными категориями, а с учётом возможной альтернативы. Да, он вернулся во власть ради укрепления мировых позиций США. Но в отличие от либерал-глобалистов, пытавшихся навязать всему миру свои правила, в том числе во внутренней политике, Трамп – внешнеполитический реалист. Он настроен на соперничество с другими великими державами, т.е. на конкурентное, но всё же мирное сосуществование, как говорили раньше, государств с различными политическими системами.

Приход Трампа снизил угрозу Третьей мировой войны – всемирной ядерной катастрофы, дорогу к которой шаг за шагом прокладывала администрация Байдена.

Трамп не прекратил военную поддержку Киева, но существенно ограничил возможности эскалации войны с участием США. Трамп возобновил прерванный Байденом диалог между Вашингтоном и Москвой, открыл возможность для частичного восстановления американо-российских политических отношений и перспективу снятия некоторых экономических ограничений. Если это хотя бы отчасти реализуется в ходе его второго президентства, почти разрушенная стратегическая стабильность между Соединёнными Штатами и Россией начнёт постепенно восстанавливаться.

Практические действия администрации Трампа с января 2025 г. нанесли ряд ударов по позициям глобалистов в США и Европе, перевели прежний идеологический и политический раскол западных элит на межгосударственный уровень, что создаёт для России поле дипломатического манёвра. Раскол между США и Европой – совсем не такой, о каком десятилетиями мечтала отечественная дипломатия (Европа дистанцируется от США и сближается с Москвой), но это уже не мечта, а реальность – во всяком случае, до прихода в Белый дом президента-глобалиста.

Российское высшее руководство, насколько можно судить, верно поняло и «просчитало» Дональда Трампа как политика, бизнесмена, государственного деятеля и личность. Президент Владимир Путин возобновил диалог с американским коллегой, не поддаваясь его напористому желанию добиться скорейших результатов в пользу США, но не отвергая с порога его идеи, а развивая их в направлении, соответствующем российским интересам.

Понимая, что Трампу необходимо демонстрировать успехи в деле украинского урегулирования, российская сторона проявляет готовность к конструктивному взаимодействию, убеждая собеседника, что главное препятствие на пути к миру – киевский режим и его нынешние европейские покровители. В результате между Кремлём и Белым домом формируется негласный консенсус относительно необходимости смены режима на Украине посредством выборов. Это – далеко не самый прямой путь к денацификации, но шаг в верном направлении.

Учитывая, что для Трампа, в отличие от Байдена, Украина сама по себе не представляет существенного интереса, Кремль предложил Белому дому широкую повестку потенциального российско-американского взаимодействия. Она включает вопросы, близкие президенту США как бизнесмену: разработку энергетических ресурсов Арктики, экспорт редких и редкоземельных металлов, сотрудничество в области искусственного интеллекта, освоения космоса, американские инвестиции в экономику России и т.п. Из Кремля к Трампу «зашли» с его бизнес-стороны, и этот заход показался ему интересным.

Перспективы

Внешняя политика Трампа не обречена на успех. «Глубинное государство», представители которого присутствуют в администрации, будет изо всех сил стараться направить курс Вашингтона в привычное русло. Ближайшая цель – расстроить только начавшийся американо-российский диалог, восстановить единый антироссийский фронт коллективного Запада. В принципе, это та же цель, что и в 2017 г., когда Трамп, изначально собиравшийся «поладить с Путиным», вскоре превратился в президента, при котором отношения с Россией достигли низшей точки с момента окончания холодной войны.

Всё более жёсткое противостояние США с Китаем заставляет Пекин пересматривать стратегию, долгое время основывавшуюся на завоевании западных рынков. На фоне роста военной (в том числе ядерной) мощи КНР вооружённый конфликт вокруг Тайваня постепенно становится более вероятным. Отказ тегеранского руководства от требований Трампа по «решению ядерной проблемы Ирана» приближает развязку самого крупного и опасного конфликта на Ближнем Востоке – между Израилем/США и Ираном.

Союзники США в ЕС и англосфере (Великобритания, Канада, Австралия, Новая Зеландия) не поднимут восстания против Белого дома, но станут саботировать инициативы Трампа, которые идут вразрез с их интересами. Они будут ждать прихода 48-го президента, надеясь, что им станет демократ.

Пользуясь возможностями (если они сохранятся), которые открывает перед нами возвращение Трампа в Белый дом, мы не должны поддаваться иллюзиям на тему грядущей разрядки и не бросаться в объятия тех, кто по факту продолжает вести против нас опосредованную войну. Нелишне вспомнить в этой связи, чем завершались аналогичные периоды «оттепели» в отношениях между СССР и США. Стратегический курс внешней политики России сформировался в условиях СВО и закреплён в Концепции внешней политики, утверждённой весной 2023 года. От этих принципиальных позиций и главное – национальных интересов России – отступать нельзя.

Россия проводит принципиальную линию на строительство многополярного мира, основанного на равноправном взаимодействии цивилизаций и балансе интересов отдельных государств. Россия развивает в приоритетном порядке отношения с ближайшими соседями, стратегическими партнёрами в странах мирового большинства – Китаем, Индией, Индонезией, Ираном, КНДР, странами БРИКС и ШОС.

Мы не должны (в том числе в наших собственных стратегических интересах) предавать союзников и партнёров, поддаваясь на обещания Трампа.

Выступая против засилья Запада в международных организациях, Россия добивается повышения эффективности их работы, начиная с ООН и её институтов.

В условиях, когда высшая бюрократия Евросоюза и элиты ведущих стран-членов ЕС, сплотившиеся в 2022 г. против России, пытаются противостоять Трампу и его команде, между Москвой и Вашингтоном возникает известная общность интересов в отношении Европы. Как и Трамп, Россия выиграет от распространения политического реализма в Европе. И Вашингтону, и Москве выгодно, чтобы там появилось «больше орбанов, хороших и разных». Смотря в будущее, нельзя исключать возможность отката политики Вашингтона от реализма к глобализму после Трампа. В этой связи есть смысл развивать контакты с вице-президентом Вэнсом как вероятным продолжателем курса Трампа в случае успеха на выборах 2028 года.

Автор: Дмитрий Тренин, профессор-исследователь, научный руководитель Института мировой военной экономики и стратегии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Национального исследовательского ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН

Сноски

[1] Имеются в виду возвращение В. Путина на пост президента России в 2012 г., избрание Си Цзиньпина на высшие посты в КПК и КНР в 2012–2013 гг., провал начавшейся в 2011 г. т.н. «арабской весны», а также избрание Н. Моди премьер-министром Индии.

[2] Brands H. The Renegade Order. How Trump Wields American Power // Foreign Affairs. 25.02.2025. URL: https://www.foreignaffairs.com/united-states/renegade-order-trump-hal-brands (дата обращения: 14.03.2025).

[3] Secretary Marco Rubio with Megyn Kelly of The Megyn Kelly Show // U.S. Department of State. 30.01.2025. URL: https://www.state.gov/secretary-marco-rubio-with-megyn-kelly-of-the-megyn-kelly-show/ (дата обращения: 14.03.2025).

[4] President Donald J. Trump’s Inaugural Address // The White House. 20.01.2025. URL: https://www.whitehouse.gov/remarks/2025/01/the-inaugural-address/ (дата обращения: 14.03.2025).

[5] Secretary Marco Rubio with Megyn Kelly.

[6] Ibid.

[7] 2025 Annual Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community // Office of the Director of National Intelligence. March 2025. P. 19. URL: https://www.dni.gov/files/ODNI/documents/assessments/ATA-2025-Unclassified-Report.pdf (дата обращения: 14.03.2025).

[8] DNI Gabbard Opening Statement for the SSCI as prepared on the 2025 Annual Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community // Office of the Director of National Intelligence. 25.03.2025. URL: https://www.dni.gov/index.php/newsroom/congressional-testimonies/congressional-testimonies-2025/4059-ata-opening-statement-as-prepared (дата обращения: 14.03.2025).

[9] Ibid.

[10] Дугин А.Г. Революция Дональда Трампа. Порядок великих держав. М.: Академический проспект, 2025. 307 с.

[11] Secretary Marco Rubio with Megyn Kelly.

[12] President Donald J. Trump’s Inaugural Address.

[13] 2025 Annual Threat Assessment. P. 12.

[14] Ibid.

[15] DNI Gabbard Opening Statement for the SSCI as prepared on the 2025 Annual Threat Assessment of the U.S. Intelligence Community.

[16] 2025 Annual Threat Assessment. P. 4.

[17] President Donald J. Trump’s Inaugural Address.

[18] См. выступление вице-президента США Дж. Д. Вэнса на Мюнхенской конференции по безопасности 14 февраля 2025 года.

[19] Признан иностранным агентом.

[20] Признано иностранным агентом.

[21] Brands H. The Renegade Order.

[22] См.: Hillary Clinton: How Much Dumber Will This Get? // The New York Times. 28.03.2025. URL: https://www.nytimes.com/2025/03/28/opinion/trump-hegseth-signal-chat.html (дата обращения: 14.03.2025). Signalgate – название скандала с участием вице-президента Дж. Д. Вэнса, министра обороны П. Хегсета, советника по национальной безопасности М. Уолтца в связи с утечкой в СМИ переписки высших американских чиновников в закрытом чате в мессенджере Signal, в которой обсуждалось нанесение ударов по йеменским хуситам.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2025 > № 4783079 Дмитрий Тренин

Трампа надо любить: Чиновников в США проверят на лояльность Белому дому

Чиновников в США проверят на лояльность Белому дому

Анастасия Мажирина

С первого октября чиновников госаппарата США будут назначать на должности с учетом их лояльности курсу Трампа. Работников будут оценивать, исходя из "добросовестного претворения ими в жизнь законов и политики президента". Не поддерживающих повестку Белого дома уволят. Об этом сообщила газета The Wall Street Journal со ссылкой на внутренние источники и информацию от Федерального управления кадров.

Ранее Трамп уже заявлял, что самой большой ошибкой, которую он совершил во время первого президентского срока, считает наем тех, кого он считал неподходящими людьми. Теперь помощники Трампа активно работают на тем, чтобы правительство было заполнено только лояльными чиновниками. 18 апреля организация OPM, занимающаяся управлением кадрами, опубликовала проект нового правила, согласно которому более 50 тысяч федеральных чиновников будут перегруппированы. Проект позволяет быстрее увольнять чиновников, освобождая места для лояльных служащих. В этот же день президент Дональд Трамп опубликовал пост в соцсети Truth Social со следующими словами: "Если государственные служащие отказываются продвигать политические интересы президента или участвуют в коррупционных действиях, у них больше не должно быть работы". На брифинге для СМИ 22 апреля пресс-секретарь Белого дома Каролина Левитт сказала: "Если вы работаете на правительство, вы должны придерживаться воли американской общественности и продвигать цели и интересы администрации. Если вы этого не делаете, вам следует найти другую работу, где ваши интересы совпадают".

Отныне параллельно с отбором на должность кандидатов в чиновники будут проверять на предмет публикаций в соцсетях и массмедиа, противоречащих политике Трампа, проводить с ними глубинные интервью, чтобы выявить их реальные взгляды. Чиновники будут обязаны заполнять масштабные тесты и проходить опросы на лояльность. Кроме того, при приеме на работу будет проводиться мониторинг деятельности кандидатов с целью выявить, совершались ли ранее коррупционные действия или действия, направленные против Трампа, например, в период президентской гонки и выборов. Также будет оцениваться политическая активность и участие претендента на должность в определенной политической партии и движениях. Таким образом, судя по тенденции, у чиновников, сторонников Демократической партии, будет меньше шансов остаться на своих рабочих местах.

Многим статьям американского экспорта в КНР грозит обнуление

Георгий Бовт: Пекин может нанести мощный удар, выводя инвестиции из Америки

Китай нашел, чем ответить на тарифную войну, затеянную президентом США. Тот, напомним, ввел тарифы до 145% на китайский экспорт, Пекин ответил 125-процентными. Многим статьям американского экспорта в КНР (143,5 млрд долл. в 2024 году), и так невеликого по сравнению с китайским экспортом в США (438 млрд долл. в прошлом году), грозит обнуление в случае сохранения столь "запретительных" условий. В том числе это станет ударом для сельскохозяйственных штатов Америки - "красных", которые стабильно голосуют за Республиканскую партию. В том числе корпорация "Боинг" уже столкнулась с тем, что Китай может прекратить заказывать у нее новые самолеты. А это сотни бортов.

Не менее мощный удар Китай может нанести, выводя свои инвестиции из Америки. Например, китайские государственные фонды, такие как China Investment Corporation (CIC), управляющая активами почти на 1,5 трлн долл., чутко реагируя на настроения компартии, в последнее время отказываются от инвестиций в фонды частных компаний со штаб-квартирой в США. CIC была основана в 2007 году с целью диверсификации валютных активов Китая и осуществляет как инвестирование в акционерный капитал китайских финансовых организаций, так и в другие страны. За последние десятилетия китайские суверенные фонды вложили миллиарды долларов в крупнейшие частные инвестиционные корпорации, такие как Blackstone, TPG и Carlyle Group. CIC до 2018 года даже владела долей в Blackstone.

Подразделениям Национальной комиссии по развитию и реформам КНР в последнее время было поручено отложить регистрацию компаний, которые хотят инвестировать в США. Пока нет признаков того, что это как-то затронет существующие обязательства китайских компаний в США, включая казначейские облигации страны. Тем не менее это можно воспринимать как "предупреждающий сигнал".

Китайская инвестиционная активность в США упала до десятилетнего минимума по объему

Между тем, по состоянию на конец 2024 года китайские инвесторы владели финансовыми активами США на сумму 1,31 трлн долл., включая 375 млрд долл. в корпоративных акциях, 915 млрд долл. в казначейских и агентских (выпущенных предприятиями, которые спонсируются государством или другим федеральным ведомством, кроме Казначейства США) облигациях и 19 млрд долл. в корпоративных облигациях. Тогда как доля американских инвесторов в китайских финансовых активах составляла лишь 246 млрд долл. Разумеется, сразу "отозвать" активы на 1,3 трлн долл. Китай вряд ли сможет в случае полномасштабной торговой войны, однако даже их заметное сокращение окажет негативное влияние на американскую финансовую систему.

Китайские инвестиции в США заметно упали еще перед прошлогодними президентскими выборами. Они упали, впрочем, со стороны КНР во все проекты в Северной Америке, которая видится из Пекина все более "токсичной. В последнем квартале 2024 года, когда уже стало ясно, что придется иметь дело с не очень предсказуемым Трампом, прямые инвестиции китайцев на континенте сократились аж на 90% год к году.

В последнее время китайские иностранные инвестиции вообще переориентируются в сторону рынков Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Центральной Европы. Так, Венгрия, Турция и Марокко рассматриваются как ключевые направления для китайских производителей электромобилей и аккумуляторов. Таиланд и Малайзия с помощью Китая делают ставку на ускорение своей промышленной модернизации, в том числе в производстве полупроводников. На Ближнем Востоке Саудовская Аравия и ОАЭ укрепляют экономические связи с Пекином для стимулирования усилий по диверсификации своей экономики, особенно в области возобновляемых источников энергии, электронной коммерции и технологий.

По данным Министерства коммерции Китая, общий объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ) Китая достиг в прошлом году 162,8 млрд долларов (на 10% больше, чем годом ранее). Нефинансовые ПИИ выросли на 11% - до 143,9 млрд долларов США, в том числе в страны-партнеры проекта "Один пояс - один путь" - до 33,7 млрд долларов. А вот китайская инвестиционная активность в США упала до 10-летнего минимума и по стоимости, и по объему сделок. Падение ускорилось еще в 2023 году, когда приток китайских инвестиций в США сократился на более чем 5% (на фоне роста почти на 9% во все остальные страны).

США критически зависят от притока иностранного капитала - от этого напрямую зависит стабильность финансовой системы и крепость доллара в условиях, когда страна уже не первое десятилетие "живет в долг". В феврале 2025 (более свежих данных пока нет) в ценные бумаги американских компаний приток иностранного капитала составил 143 млрд долл. В казначейские облигации (трежерис) пришло 106 млрд долл., 13,4 млрд - в корпоративные облигации и 23,6 млрд в акции. Февральский приток в трежерис компенсировал три месяца оттока с ноября 2024 в размере 96 млрд. Таким образом, инвесторы было "поверили в Трампа" и разумность его экономической политики. Тут-то он и развязал тарифные войны, которые эти тенденции развернут вспять.

США критически зависят от иностранного капитала - его приток влияет на крепость доллара

Для сравнения: за годы правления Байдена чистый приток иностранного капитала составил 3,85 трлн, в среднем по 80 млрд в месяц. В годы первого президентского правления Трампа - всего 893 млрд, или менее 19 млрд в месяц. По сравнению с первым своим сроком Трамп пока улучшил показатели (среднемесячный приток 70 млрд долл., что все равно хуже показателей при Байдене). Однако для сбалансированности финансовой системы Америки, над которой висит госдолг в 123% ВВП, необходим приток не менее 1 трлн долл. в год иностранного капитала во все типы американских ценных бумаг. А если иностранцы последуют примеру Китая и пойдет не приток, а отток? Особенно на фоне дефицита бюджета в 2-2,4 трлн долл. в год (отчасти покрывается за счет наращивания госдолга). Мало не покажется. Ведь на руках у нерезидентов находится не менее чем на 32 трлн долл. американских ценных бумаг, из которых трежерис - 7,43 трлн, акций - 18,6 трлн, агентских и ипотечных бумаг - 1,36 трлн, корпоративных облигаций - 4,64. ФРС придется начать печатать доллары в ускоренном темпе, девальвируя его и тем самым и подрывая его позиции как мировой резервной валюты.

Георгий Бовт

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 28 апреля 2025 > № 4778300 Георгий Бовт

Всемирный банк решил финансировать АЭС в качестве уступки Трампу

Всемирный банк уступил Трампу по вопросам финансирования энергетики, но не снял вопросы поддержки климатических проектов

Комитет Всемирного банка одобрил планы кредитования расширения доступа к энергии, включая мирный атом, в соответствии с директивами администрации Трампа по расширению финансирования энергетики.

В заявлении Объединенного комитета по развитию Всемирного банка и Международного валютного фонда содержится призыв к Группе Всемирного банка (ГВБ) работать над обеспечением доступа к энергии 300 млн африканцев к 2030 году.

Однако в своем заявлении группа также одобрила стратегию кредитования в области гендерного равенства и климата. До этого глава Минфина США Скотт Бессент призвал Всемирный банк и МВФ не «расползаться в своей миссии», а сосредоточиться на доступности энергии, отмечает Reuters.

Тем не менее комитет по развитию отметил цель банка направить 45% своего кредитования на климатическую деятельность к 2026 финансовому году, но сообщил, что это должно отвечать «запросам клиентов».

Участники отметили, что Соединенные Штаты не выступили первыми на заседании Комитета по развитию, как это традиционно делалось, и их точка зрения не получила широкой поддержки — ее поддержала только Россия.

«НиК» напоминает, что второй приход Трампа в Белый дом ознаменовался не только поворотом к ископаемому топливу, но и выходом (очередным) Штатов из Парижского соглашения по климату. Правда, специалисты говорят, что на выход из соглашения де-факто потребуется около года. Зато Трамп уже раскритиковал МЭА и пообещал урезать агентству финансирование, если МЭА будет настойчиво говорить о пике потребления углеводородов в ближайшие годы и последующем спаде после 2030 г.

США. Всемирный банк. Россия > Электроэнергетика. Экология. Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 28 апреля 2025 > № 4778276

Японию склоняют к участию в строительстве СПГ-завода на Аляске

Bloomberg: Японская Jera рассмотрит участие в СПГ-проекте на Аляске

В Jera будущий СПГ-проект на Аляске назвали перспективным участником закупок

Японская Jera рассматривает возможность участия в СПГ-проекте на Аляске в рамках усилий Японии по заключению торгового соглашения с США.

«Мы рассматриваем Аляску как один из перспективных источников закупок», — заявил исполнительный директор компании Наохиро Маэкава.

Ранее глава японского правительства Сигэру Исиба заявил, что проект должен быть включен в торговый пакет, в то время как Южная Корея также может рассмотреть возможность участия. США хотели бы провести саммит по этому вопросу с азиатскими партнерами 2 июня, отмечает Bloomberg.

Завод по производству СПГ на Аляске стоимостью $44 млрд пытается привлечь инвестиции от азиатских импортеров, включая Японию, Южную Корею и Тайвань. Alaska LNG уже стал любимым проектом президента США Дональда Трампа. Завод предлагался в разных формах на протяжении десятилетий, однако он с трудом обеспечивал обязательные долгосрочные контракты и инвестиции и требует строительства трубопровода протяженностью более 1300 км от севера штата, где будет добыча газа, к портам на юге, где газ можно будет сжижать и отгружать на СПГ-танкеры.

«НиК» отмечает, что Япония находится в сложной ситуации из-за возможного сокращения импорта австралийского СПГ. Скорее всего, Австралия уже в обозримом будущем будет вынуждена сократить экспорт метана, так как ее восточному побережью угрожает дефицит газа. В связи с этим Токио заинтересован в новых проектах по сжижению. Однако от Аляски японские партнеры никогда не были в восторге, так как это сложный проект. Он требует больших капиталовложений (да и в эффективности японские компании ранее сомневались), и у него будет длительный инвестиционный период. А так как выборы в США проходят каждые 4 года, его просто могут не успеть реализовать, если к власти в 2028 году придут демократы и снова запретят разбуривать Аляску.

США при Трампе снизили экспорт нефти и нефтепродуктов

Хотя Трамп обещал экспорту энергетической отрасли Америки рост, пока статистика свидетельствует об обратном.

Экспорт американских энергоресурсов показывает динамику, обратную предвыборным заявлениям нового президента США Дональда Трампа. В феврале экспортные показатели по нефти и топливу снизились, а экспорт сжиженного природного газа (СПГ) подрос совсем чуть-чуть, пишут РИА Новости, ссылаясь на таможенные данные Соединённых Штатов.

В деньгах нефтяной экспорт США в феврале по сравнению с январем снизился на 1,2% — до $9,153 млрд, у экспорта топлива падение на 14,8% — до $7,905 млрд. Вывоз из страны СПГ смог обеспечить рост на 3,7% — до $3,715 млрд.

Одновременно не показывает резкого роста добыча углеводородов в США: в январе к декабрю извлечение нефти сократилось на 2,3%, до 13,146 млн барр./сут., газа — увеличилась всего на 0,26%, до 3,507 млрд куб м.

«НиК» напоминает, что Трамп, второй раз усевшись в президентское кресло США, одним из первых подписал указ о ЧС в энергетике. Это было сделано с целью наращивания добычи углеводородов. Своим девизом «Бури, детка, бури!» Трамп разрушил предыдущую климатическую политику США, но возвестил усиления бюджета страны на счет роста продажи нефти и газа.

Трамп собирается вывести американское рыболовство на новый уровень

Президент Соединенных Штатов Дональд Трамп в присутствии представителей рыбной отрасли подписал ряд указов, направленных на усиление позиций американского рыболовства.

По мнению главы государства, он избавил рыбаков от несправедливых внешнеторговых практик и избыточного внутреннего регулирования, чтобы стимулировать рост экспорта американских рыбы морепродуктов и укрепить продовольственного суверенитета страны.

По информации зарубежных СМИ, одним из ключевых решений стало распоряжение об открытии для коммерческого рыболовства части охраняемой морской территории в Тихом океане — Национального морского заповедника дальних тихоокеанских островов (Pacific Remote Islands Marine National Monument). Теперь суда под флагом США смогут вести промысел в зоне от 50 до 200 миль от побережья в пределах морского заповедника.

Дональд Трамп считает, что эта мера должна дать экономический импульс Американскому Самоа и другим островным территориям Соединенных Штатов.

Президент также поручил пересмотреть статус всех существующих морских заповедников США с целью возможного открытия их для промысла. Это, вероятно, вызовет резкую критику со стороны защитников природы, отмечает пресса.

Кроме того, глава государства подписал указ, в соответствии с которым Министерство торговли должно рассмотреть возможность приостановки, пересмотра или полной отмены регулирующих норм, сдерживающих развитие коммерческого рыболовства, аквакультуры и рыбопереработки.

От Национальной службы морского рыболовства требуется внедрение более современных и доступных технологий оценки состояния промыслов, совершенствование сбора данных и аналитических методов управления, а также расширение программ выдачи разрешений на экспериментальный лов.

В числе инициатив также разработка стратегии «Морепродукты в первую очередь для Америки» (America First Seafood Strategy). Она будет направлена на наращивание экспорта, защиту от недобросовестной конкуренции и борьбу с импортом рыбы морепродуктов, добытых с нарушением экологических и трудовых норм. Предусмотрено, что программа мониторинга рыбного импорта получит дополнительные полномочия по выявлению рисковых поставок из стран — нарушителей международных правил.

Fishnews

СМИ: Трамп продлил запрет на поставки российских морепродуктов

Президент США Дональд Трамп продлил на год действие ограничений, введенных в отношении России Джо Байденом. Это в том числе и запрет на импорт российской рыбопродукции, сообщают зарубежные СМИ.

Согласно Закону о международных чрезвычайных экономических полномочиях, исполнительный указ президента Соединенных Штатов должен продлятся каждый год на новый срок, в противном случае он перестает действовать. В этой связи и на фоне переговоров между представителями США и РФ в Эр-Рияде появились предположения о возможном снятии санкций с российской рыбы и морепродуктов.

На этот счет начали беспокоиться рыбаки Аляски, считающие, что российские коллеги практикуют в их отношении нечестную конкуренцию на мировых рынках.

Однако на этой неделе в федеральном регистре был размещен документ, подписанный 10 апреля, согласно которому Дональд Трамп продляет введенные Джо Байденом ограничения. В том числе сохраняется запрет на импорт российской рыбопродукции, сообщает корреспондент Fishnews со ссылкой на зарубежные СМИ.

В Кремле назвали продление санкций ожидаемым и автоматическим действием.

Fishnews

Анастасия Прикладова: идет торговая война против всех стран

Пошлины уже перестали быть экономическим инструментом, а превратились в инструмент давления в торговом противостоянии США и Китая, за которым следит весь мир. Как тарифная война отразится на глобальной экономике и на России, какие требования к КНР могут выдвинуть США, когда страны могут сесть за стол переговоров и на какие уступки пойти, а также каким образом изменятся товарные потоки тарифной войны, и выиграют ли какие-то страны от ее введения, в интервью РИА Новости рассказала к.э.н., доцент кафедры международного бизнеса РЭУ им. Г.В. Плеханова Анастасия Прикладова. Беседовала Наталья Разумова.

– США подняли пошлину для Китая до 145%. Как вы оцениваете это решение? Какие риски будут для мира и для России?

– Во-первых, стоит учитывать, что повышение пошлин или введение пошлин со стороны США затронуло не только Китай, но и весь мир. В этой связи вряд ли стоит ожидать каких-то существенных изменений в товаропотоках. Если бы сейчас было только противостояние между США и Китаем, как в 2018 году, то это одно дело. Тогда, возможно, Китай перенаправил бы часть товаров с США на другие рынки, а позиции Китая на американском рынке заняли бы поставщики из Индии, Вьетнама. Но сейчас ситуация иная. Идет единая торговая война в отношении всех стран и никаких конкурентных преимуществ у других экономик уже не будет. Как мне кажется, в этой связи единственное, о чем мы можем говорить, – это потенциальные выгоды для стран, которые частично могут заместить тот же американский рынок. Так, в случае с поставками из Китая часть товаров может перенаправиться с американского рынка на российский. Но опять-таки, крупнейшие экономики мира никто не сможет заместить в торговле, это десятки миллиардов, сотни миллиардов долларов. Частично – да, но не более того.

– А какой в этой ситуации может быть реакция Китая? Для них пошлина сильно выше, чем для остальных стран.

– Мне кажется, здесь просто идет противостояние – кто даст слабину. То есть пошлины – это не столько экономический инструмент, сколько инструмент давления. Когда кто-то покажет слабину, первым откажется от этих мер, тогда мы какое-то решение, результат увидим.

Представим ситуацию: американские компании заключили контракт с китайскими поставщиками, товар идет по морю из Китая в Америку, и в этот момент повышается пошлина до 145%. И что? Просто в моменте американские импортеры должны будут заплатить в бюджет страны сумму, в 10 раз превышающую предполагаемую ранее. Это окажет влияние на ценовую ситуацию на рынке США. Очевидно, что будет повышение цен. Вряд ли это будет через год, мне кажется, что в ближайшие полгода или даже до лета мы это увидим, так что будет наглядный пример метода кнута и пряника.

– В каком направлении пойдут переговоры? Какие требования могут быть у стран друг к другу?

– Здесь могут решаться вопросы разделения каких-то рынков. Мы знаем, что, например, Китай очень активную политику ведет на Африканском континенте. Возможно, будут торги за активы в третьих странах. То есть некий передел рынков, можно сказать.

И второй момент. Китай всячески усиливает роль юаня, что, естественно, не нравится Штатам. Поэтому, возможно, США будут настаивать на уступках, смягчении, ослаблении политики Китая в валютно-финансовой сфере. Плюс, возможно, США окажут давление на Китай в плане ухода от сотрудничества со странами БРИКС, например. То есть попытаются несколько ослабить связи Китая с другими странами.

То есть здесь вряд ли все будет упираться только в торговлю товарами. Мне кажется, надо более широко смотреть на проблему: и услуги тоже могут подтянуться, та же валютная сфера, инвестиции. Возможно, будут какие-то взаимные уступки по доступу прямых инвестиций. Или США скажут "приходите к нам, размещайте у нас производство, мы снизим пошлины". Такое может быть, это идея, которую декларирует Трамп: "Размещайте производство у нас". Но здесь встает вопрос экономии. Одно дело, если новые предприятия приходят – это может быть выгодно. Но когда мы говорим о перемещении производства, мы же прекрасно понимаем, что в Китае более выгодные условия, там более дешевая рабочая сила относительно Штатов, там доступнее ресурсы сырьевые и энергетические, плюс еще емкий внутренний рынок. Не будет пошлин, но будут более высокие затраты на рабочую силу. Что Трамп задумал на самом деле, представить сложно. Но явно это за рамки торговли выходит.

– Какими могут быть потери для мировой экономики от этой торговой войны в перспективе нескольких лет?

– Во-первых, здесь можно говорить о замедлении мировой экономики. Если все-таки в течение года это противостояние завершится, то, может быть, и не будет каких-то серьезных снижений глобальной экономики. Потому что такая шоковая терапия не может продолжаться долго. Если говорить о цифрах, то, может быть, пару процентов, грубо говоря пару триллионов, мы можем увидеть снижение в течение этого года. А в следующем году мы уже вряд ли увидим снижение: просто будет некий отскок, то есть более высокая динамика – как это было, например, после ковида.

Но если эти тарифы продлятся более года, то тогда они уже более серьезно будут влиять: здесь уже триллионами будем считать потери глобальной экономики, два-три в год.

– Подорвется ли доверие к США со стороны ее торговых партнеров из-за введения тарифов? Продолжит ли снижаться доверие к доллару?

– Мне кажется, прямой зависимости здесь именно по доверию к доллару не будет. Но на коммерческую деятельность компаний это повлияет. Необходимо будет в контракте прописывать какие-то валютные оговорки о возможности изменения цен, делать отсылки на условия торговли, те же изменения тарифов.

Кроме того, долгосрочные инвестиционные проекты теперь весьма сомнительны. Потому что, даже если мы говорим о создании предприятий в США, для строительства новых заводов помимо рабочей силы нужно оборудование, нужно сырье. А оно откуда будет идти? Из того же Китая и Индонезии, а там тарифы.

– Как изменятся товарные потоки в мире на фоне тарифной войны?

– Думаю, что возможно лишь частичное смещение товаропотоков с американского рынка на другие. Например, страны ЕС не смогут в значительной степени взять на себя эту роль, у них сейчас и так большие проблемы. Кроме того, им самим нужно искать пути для реализации своих товаров из-за пошлин со стороны США.

Хотя мы выделяем Мексику и Канаду, которые в теории могли бы частично поменяться с Китаем рынками сбыта. То есть мексиканские товары направились бы в США вместо третьей страны, а китайские – в эту третью страну вместо американского рынка. Но здесь есть ограничения в связи с различиями в товарной структуре, и к тому же у США отдельный разговор с Мексикой и Канадой. Поэтому такого рода изменения малоперспективны.

Вообще нет другой страны с таким большим рынком, как у Штатов, так что не думаю, что будут какие-то значительные изменения в товаропотоках. Здесь скорее проблема в том, что все эти тарифы повлияют на цены.

– Получается, что в большей степени пошлины скажутся именно на конечном потребителе?

– Да, конечно, любое изменение налогов, тарифов – все это скажется на конечных потребителях. При этом конечными потребителями могут быть как физические лица, если мы говорим о приобретении готовой продукции, электроники, одежды, но также это и бизнес. Если компания приобретает оборудование для своих целей, то естественно все эти дополнительные издержки будут заложены в стоимость продукции. Это, в свою очередь, тоже отразится на обычных гражданах.

– Если предположить, что на очень долгий срок останутся пошлины, может ли это привести к кризису в Штатах? Или они все же смогут справиться, и действительно сами начнут производить все товары?

– Смотря какие товары. Если мы говорим о трудоемких товарах, как, например, легкая промышленность – одежда, обувь – где преобладает доля ручного труда, то здесь, конечно, сложно выгоду найти от того, что товар будет производиться именно в Штатах, а не импортироваться из других стран.

Сможет ли США полностью себя обеспечить? По ресурсам, конечно, у них задел есть. Да, это богатая ресурсами страна, по сельскому хозяйству серьезных проблем не ожидается. Но вот вопрос именно по технике, по электронике – то есть по тем товарам, где есть полупроводники. Все-таки азиатский рынок – это один из главных поставщиков полупроводников.

Но вообще, конечно, не думаю, что Штаты смогут полностью себя обеспечить. Все равно будет финансовый ущерб, но экономика адаптируется в любом случае. Российская адаптировалась ко всем санкциям, а для нее были не косвенные ограничения, а прямые. И все равно, так или иначе мы с этим справились. А Штаты – это крупнейшая экономика в мире, по разным оценкам. Ресурсная база есть, станки есть, технологии есть. Проблемы тоже существуют, но проблемы есть везде. Поэтому переживут год с инфляцией, например, 30%, а потом уже все нормально будет.

– Выиграют ли какие-то страны от введения пошлин?

– Могут выиграть те страны, которые поставляют аналогичную продукцию, ведь в их отношении не введены 100% или 50% пошлины. Это с точки зрения экспортеров. А импортеры могут часть потоков перетянуть с американского рынка на свой, запрашивая дополнительную скидку. Например, российские или другие компании могли бы воспользоваться моментом, закупив вместо товаров из США некоторое количество товаров из Китая, но по более низким ценам. Но опять же, речь не идет о значительных объемах.

– А как еще тарифные войны могут повлиять на Россию?

– Учитывая, что Россия вообще не в списке "взаимных" пошлин (этому есть разные объяснения), мне кажется, для России уготовлена роль "сырьевой базы" США. И раньше нередко говорилось об этом. Мне кажется, что США хотят получить от России определенную выгоду: доступность ресурсов, металлов. Никто же не мешает снять санкции, подключить определенный банк к SWIFT и использовать доллар для расчетов. Вполне может быть.

Поэтому здесь, конечно, нашему государству нужно не идти на какие-то уступки и поблажки со стороны Штатов, а трезво оценивать ситуацию в долгосрочной перспективе. Да, сейчас можно получить выгоду, увеличив экспорт, снизив ограничения международных расчетов, но вопрос, что будет дальше. И если коснуться политической стороны вопроса, если идет сближение с США, то что будет с БРИКС, с Китаем, с их отношениями с Россией? Возможно ослабление в этом направлении. То есть надо будет соблюсти баланс.

– Что думаете про разговоры о возврате иностранных компаний в РФ? Как это отразится на нашей экономике?

– Учитывая риторику Евросоюза в отношении России, они как-то не особо собираются снимать санкции с нашей страны, соответственно, массового возвращения европейских компаний не стоит ожидать.

Если все-таки предположить, что возвращаются компании, неважно, американские или европейские, здесь вопрос в том, из каких отраслей. Если рассматривать предприятия, которые уходили формально, передавая управление топ-менеджменту или иным лицам, то в нашей стране ничего не поменялось. Предприятия как работают, так и продолжают работать. То есть, если речь идет просто о смене владельцев, то влияния для экономики не будет. Но если вдруг придут новые предприятия, то это новые рабочие места, налоги и так далее. Если говорить о прямых инвестициях с нуля, да, это будет хорошо, это и окажет поддержку рублю, рубль укрепится.

Поэтому только для некоторых отраслей, для потребителя будет реально полезным возврат иностранных компаний. А так, за два-три года российские компании тоже укрепили свои позиции, и опыт получили, стали более устойчивыми, и даже если вернутся иностранные компании, здесь уже сможем конкурировать.

– А могут ли они, например, выкупить просто обратно свой бизнес? Тот же Макдональдс и другие компании, которые в похожих условиях находятся.

– Вопрос, захотим ли мы продать?

– Какой будет курс рубля по итогам года? Как он будет меняться в течение года? И как на нем будет отражаться происходящее в мире?

– Мне кажется, нам нельзя забывать об основных факторах, которые влияют на курс рубля. Сейчас это, естественно, ситуация в рамках СВО: то, как будет этот вопрос решаться, во многом окажет влияние на рубль. Какой будет итог, будут ли мирные переговоры или не будут, какие будут результаты. Это, наверное, даже более важно, чем ситуация с тарифами.

Однако ситуация с тарифами влияет на динамику цен на нефть. Мы видели, как после заявлений Трампа цены на нефть упали, а после введения ОПЕК+ временных ограничений на добычу, цены еще подсели. Если будет такая корреляция цен на нефть с тарифами, а вероятно, так и будет, то более низкие цены на нефть приведут к ослаблению рубля. Тогда возможен доллар за 100 с лишним – можем вернуться к показателям марта 2022 года, когда курс был 120 рублей за доллар.

Я надеюсь, что этого не будет, но при длительном действии "взаимных" тарифов со стороны США и Китая вполне возможно. Потому, что отчасти все эти тарифы могут сдержать рост экономики Китая. Соответственно, потребность в энергоресурсах уменьшится, спрос на ту же нефть сократится, и цены упадут.

Нельзя забывать о роли ОПЕК+, вот в мае ожидается снижение добычи. Поэтому это должно поддержать уровень цен на нефть. Если в целом говорить по курсу рубля, мне кажется, будет в районе 85 за доллар в среднем. Да, возможны колебания в пределах 80-95 рублей за доллар, все-таки волатильность достаточно высокая. По крайней мере, не хочется, чтобы это куда-то или сильно ушло вверх, или сильно обвалилось, потому что это тоже неблагоприятно будет для бюджета.

– А что будет с инфляцией?

– Ключевая ставка влияет на инфляцию с очень долгим временным лагом. Мы сейчас увидели, что рынок электроники несколько просел из-за снижения продаж, которое произошло из-за ограниченности кредитов. Потребители выбирают подождать, чем переплачивать за покупки в кредит по безумным ставкам. В этом плане, конечно, охлаждение – это положительный момент. Но на инфляцию еще влияет курс рубля. Если, например, тарифы будут долго действовать, и предположим, что тогда курс доллара превысит 100 рублей, то тогда конечно, это напрямую скажется на инфляции, поскольку импорт станет дороже.

С другой стороны, если из-за действия тарифов часть потока товаров из других стран придет на рынок России, то это возможно увеличит конкуренцию и снизит цены. Поэтому, учитывая последние изменения, по ощущениям что-то порядка 9% по году будет, все-таки уже не будет двузначного значения.

Но все может поменяться в одно мгновение. Очень нестабильная ситуация в мире, поэтому здесь есть риски и военных конфликтов, экономических войн. А у нас экономика все еще сильно зависит от внешней конъюнктуры, тех же цен на нефть. Поэтому если будет обвал на энергорынке, снизятся котировки на нефть, конечно, это неблагоприятно скажется на российской экономике. Это ослабление рубля и очередной виток инфляции.

– Какой будет уровень цен на нефть в этом году?

– Сложно сказать. По нашей оценке, примерно 65-70 долларов за баррель. Потому что должно быть некоторое восстановление. Я все-таки исхожу из позиции, что вся эта тарифная война не продлится долго. И после нормализации отношений мы придем к равновесному положению. Здесь критичного значения уже не должно быть.

США. Китай. Весь мир. Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. Таможня > ria.ru, 14 апреля 2025 > № 4776645 Анастасия Прикладова

США предупреждают банкиров и судовладельцев об усилении иранских санкций

Штаты хотят осложнить работу не только иранской нефтяной отрасли, но и китайским НПЗ

Вашингтон не будет ослаблять санкции против Тегерана, сообщает Bloomberg со ссылкой на анонимные источники, присутствовавшие на встречах с руководителями компаний и банков представители казначейства США.

Вместо этого чиновники подчеркнули растущее внимание США к небольшим частным НПЗ в восточной провинции Шаньдун Китая, которые по факту являются ключевыми покупателями иранской нефти. Американцы предупредили, что для «самоваров» могут ввести дополнительные штрафы.

Обеспечение соблюдения санкций остается серьезной проблемой для Вашингтона в азиатском регионе, где лишь немногие страны признают односторонние санкции США. Но даже в такой ситуации крупные финансовые учреждения, судовладельцы или страховщики будут стремиться избежать вовлечения во вторичные санкции США, отмечает агентство.

Первый шаг по санкциям против покупателей иранской нефти сделан в марте: санкции ввели против частного НПЗ Shandong Shouguang Luqing Petrochemical, поскольку завод купил сырье в Иране на сумму около $500 млн, говорится в заявлении Министерства финансов США.

Ранее американские чиновники посещали Сингапур, азиатский нефтяной торговый центр, и соседнюю Малайзию в попытке усилить санкции США против Ирана и ограничения возможностей России. Этот последний визит также включал остановку в Гонконге.

Добыча жидких углеводородов странами вне ОПЕК+ составит 54,1 млн б/с в 2025 году

ОПЕК несущественно понизила прогноз роста поставок жидких углеводородов странами все сделки ОПЕК+

Не участвующие в сделке ОПЕК+ страны, добывающие нефть, конденсат и прочие жидкие углеводороды (все вместе — ЖУВ), в 2025 году будут поставлять на рынок 54,1 млн б/с ЖУВ, указано в апрельском докладе ОПЕК.

Рост производства ЖУВ в странах вне ОПЕК+ вырастет на 900 тысяч б/с — прогноз роста снижен по сравнению с мартовским на 110 тыс. б/с). Также снижена оценка роста производства ЖУВ по 2024 году, но всего на 10 тысяч б/с.

Основными поставщиками жидких углеводородов среди стран вне ОПЕК+ станут Соединенные Штаты, Канада, а также Бразилия и Аргентина. На страны Северной Америки придется 28,3 млн б/с поставок ЖУВ, в том числе на США — 22,2 млн б/с. Страны Латинской Америки вне ОПЕК+ будут поставлять в совокупности 7,5 млн б/с ЖУВ, еще 4,6 млн б/с будет добывать Китай.

Рост предложения ЖУВ на 2026 год от стран вне ОПЕК+ в апрельском отчете ОПЕК тоже снижен: организация предполагает, что он составит тоже 900 тысяч б/с, а предложение от стран вне ОПЕК+ — 55 млн б/с. В том числе производство ЖУВ в Штатах составит 22,6 млн б/с, в Канаде — 6,2 млн б/с. Латиноамериканские страны будут добывать 7,9 млн б/с ЖУВ в следующем году, Китай — 4,6 млн б/с.

WP: США требуют уступок по импорту энергоносителей в обмен на снижение пошлин

WP: США хотят увеличить поставки СПГ в Японию, а от Европы требуют снять ограничения по говядине и налог на интернет-компании

Становится известно все больше подробностей по переговорам Европы и США по таможенным сборам. В частности, газета Washngton Post написала, что администрация Трампа потребовали у стран, которые хотят заключить сделку по пошлинам, увеличить закупки американского СПГ и уменьшить таможенные сборы с американской продукции.

Издание подчеркивает, что кроме этого американские власти добиваются сокращения налоговой нагрузки для своих технологических компаний, а также запрета параллельного импорта китайских товаров на американский рынок их третьих стран.

При этом WP подчеркивает, что пока никто не понимает, какие шаги будут гарантировать сделку с администрацией Трампа. В то же время эксперты предполагают, что главная цель Трампа — это остановить поток китайской продукции. Однако это будет сложно сделать, поскольку экономики Вьетнама, Малайзии, Бангладеш и Таиланда слишком сильно связаны с КНР, они не пойдут на разрыв отношений с Пекином.

Кроме того, издание подчеркивает, что у администрации Трампа ко всем разные претензии. В частности Японию заставляют покупать больше американского метана, а от Евросоюза требуют снизить налоги на интернет-компании и отменить ограничения на ввоз американской говядины.

«НиК» напоминает, что ранее Трамп говорил, что Евросоюз должен расшить покупку нефти и газа у Штатов. В целом и WP не сообщала, что США отказываются расширять экспорт энергоресурсов в Европу.

2 апреля Трамп ввел таможенные сборы на импортную продукцию из 185 стран. 9 апреля часть из них он отложил, в частности большинство пошлин на европейские товары, но не все.

При этом он не отменял сборы с китайского импорта, которые достигли 145%, поскольку КНР ввел свои ответные сборы в 125% на американские поставки.

Bloomberg: США и Иран проведут очередные переговоры в Риме в субботу

Переговоры Вашингтона и Тегерана продолжатся, предварительно Тегеран проконсультируется с Москвой

Второй раунд переговоров по ядерной программе между США и Ираном запланирован на субботу в Риме, сообщают источники Bloomberg. Это следует за первой за несколько лет встречей в Маскате (Оман), которую стороны назвали конструктивной. Участие вице-президента США Джея Ди Вэнса в римских переговорах пока не подтверждено, хотя в это время он будет находиться в Италии с рабочим визитом.

На переговорах в Омане представитель администрации Трампа Стив Уиткофф заявил о готовности Вашингтона урегулировать конфликт дипломатическим путем. Глава иранского МИД Аббас Арагчи подтвердил намерение продолжить диалог. Стороны договорились о новой встрече, что свидетельствует о снижении напряженности после угроз Трампа применить силу.

В продолжении взаимодействия сторон глава МАГАТЭ Рафаэль Мариано Гросси на этой неделе собирается посетить Тегеран для обсуждения ядерной программы, а министр Арагчи направится в Москву для консультаций с российской стороной.

Италия вновь станет посредником в ближневосточных делах, теперь предоставляя площадку для урегулирования конфликта по ядерной программе между Вашингтоном и Тегераном. Рим поддерживает хорошие отношения с Ираном, Израилем и арабскими странами, а также с США. Премьер-министр Италии Джорджия Мелони собирается встретиться с Трампом в США в четверг для обсуждения вопросов торговлю и безопасности, а перед американо-израильскими переговорами собирается встретиться с Вэнсом.

«НиК»: Администрация Трампа сохраняет стратегию «максимального давления», ужесточая санкции против нефтяного сектора Ирана. Вашингтон требует ограничения иранской ядерной программы, исключающего создание ядерного оружия. Тегеран отрицает такие цели, подчеркивая мирный характер своих объектов, распределенных по всей стране. Переговоры остаются главной надеждой на деэскалацию кризиса, однако обе стороны готовятся к альтернативным сценариям. Любое нагнетание ситуации повышает риски для поставок нефти из Ирана, а если Иран начнет отвечать, то и с Ближнего Востока в целом (вспомните угрозы перекрыть Ормузский пролив).

Вашингтон хочет дружить с Эр-Риядом при низкой стоимости нефти

Глава Минэнерго США во время визита в Эр-Рияд сказал, что цены на нефть будут ниже при Трампе

При Трампе цены на энергоносители будут ниже, чем при Байдене, заявил глава Минэнерго США Крис Райт в ходе визита в Эр-Рияд, хотя и отказался комментировать ценовые ориентиры.

Министр уверен, что США и Саудовская Аравия имеют одинаковые взгляды на энергетических рынках.

Райт рассказал, что США и Саудовская Аравия работают над предварительным соглашением о сотрудничестве в области мирного атома и ожидают прогресса в этом вопросе уже в текущем году, передает Bloomberg.

«НиК»: Эр-Рияду необходима стоимость барреля порядка $90, Трампу, в свою очередь, — дешевый бензин. То есть у Саудовской Аравии и США не совпадают взгляды на стабильную работу нефтяного рынка, поэтому согласие между странами на почве сокращения цен на энергоносители вряд ли возможно. В то же время сейчас королевству важна не столько стоимость сырья, сколько хорошая защита от иранских ракет, таким образом сближение Саудовской Аравии с США практически неизбежно при любой стоимости нефти.

Кроме того, укрепить отношения между странами может и развитие в королевстве ядерной энергетики. Напомним, что при Байдене Вашингтон не давал возможность Эр-Рияду приступить к созданию данного энергосектора.

Трамп хочет черпать редкоземы с морского дна

Трамп готовит указ о разработке редкоземельных металлов на дне Тихого океана

Как сообщает FT со ссылкой на свои источники, Дональд Трамп готовит указ о добыче редких и редкоземельных металлов с океанского дна.

Необходимость опускаться в поиске РЗМ на морское дно вызвана беспокойством США из-за слишком сильной зависимости страны от поставок из Китая.

В условиях торговой войны не только экономика США, но и их военное производство может стать слишком зависимым от китайских поставок.

Поэтому администрация Трампа готовит документы о создании федерального резерва редких и редкоземельных металлов, чтобы снизить свою импортозависимость, прежде всего, от Поднебесной.

США потеснили Россию на европейском газовом рынке

США обошли Россию по поставкам газа в Европу

В I квартале этого года США обошли Россию по поставкам газа в Европу, заняв второе место.

По подсчетам аналитиков Bruegel, в I квартале 2025 г. США направили в ЕС 18 млрд кубов газа, а Россия — 10 млрд.

Первое место по объёмами поставки газа в Европу традиционно занимает Норвегия.

А вот второе место после активного выхода США на европейский рынок делили Америка и Россия.

РФ оспорила лидерство США в 2024 году, когда увеличила экспорт сжиженного и трубопроводного газа.

Но прекращение украинского транзита и запуск новых проектов в США опять отбросили Россию на 3 место.

США хотят взять под контроль газопровод через Украину

Переговоры США и Украины по сделке по полезным ископаемым прошли крайне напряженно. Одним из проблемных пунктов является желание США контролировать газопровод, проходящий через территорию Украины.

Представители США и Украины в пятницу обсудили сделку по редкоземельным металлам и, как сообщает Reuters, переговоры прошли напряженно.

Причиной напряженности стали дополнительные требования, содержащиеся в новой версии соглашения.

В частности, США требуют, чтобы транзитный газопровод, проходящий через Украину, контролировала Международная финансовая корпорация развития правительства США.

«НиК» напоминает, что это тот самый газопровод, по которому российский газ поставлялся транзитом в Европу.

В результате США в полном выигрыше: по их указанию были взорваны «Северные потоки», а теперь США получат контроль над транзитным газопроводом через Украину. Так что американцы теперь смогут закупать российский газ и поставлять его на европейский рынок самостоятельно через подконтрольный им газопровод.

Трамп сделал российскую нефть легальной

Российскую нефть теперь можно легально возить на танкерах, принадлежащих западным компаниям, и со страховкой от международных страховщиков.

Цена на российскую нефть опустилась ниже потолка в $60, установленного для неё странами G7. Это значит, что её можно легально поставлять морем в любую страну.

Тарифы, введённые Трампом, привели к падению цен на нефть до $60 за баррель, а цена на российскую Urals упала до $50 и ниже.

Так что Трамп своим решением сделал российскую нефть легальной!

Доля танкеров западных компаний или застрахованных ими и перевозящих российскую нефть выросла уже до 43%.

Распускаем теневой флот, снимаем санкции и расходимся!

США. Россия. G7 > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика. Судостроение, машиностроение > oilcapital.ru, 12 апреля 2025 > № 4776003

Экспорт СПГ из США будет расти несмотря на китайские пошлины

Минэнерго США уверено, что американский СПГ найдет себе покупателей

Китайские пошлины не повлияют на экспорт сжиженного метана из Соединенных Штатов, поскольку большой спрос на газ в мире сохранится, кроме того, ситуацию спасут гибкие поставки СПГ долгосрочным контрактам, написало в своем отчете EIA Минэнерго США.

В аналитической структуре отметили, что цены на метан на Henry Hub в 2025 году вырастут до $4,3/MMBtu (более ранний прогноз — $4,2/MMBtu) по сравнению с $2,2/MMBtu в 2024 году, а в 2026 году они достигнут $4,6/MMBtu. Повышение стоимости голубого топлива на внутреннем рынке США позволит нарастить производство метана в регионах Аппалачи и Хейнсвилл.

В EIA считают, что экспорт американского сжиженного метана из Соединенных Штатов вырастет на 3,3 млрд млрд куб. футов в сутки в текущем году, до 15,2 млрд куб. футов в сутки. Это выше предыдущего прогноза на 7%, или на 1 млрд куб. футов. Рост экспорта должен обеспечить СПГ-завод Plaquemines LNG Phase 1.

При этом прогноз EIA на 2026 год остался прежним — 16 млрд куб. футов в сутки.

Китай останется без американского СУГ из-за ответных пошлин

США занимали 60% на китайском рынке СУГ, теперь возить пропан невыгодно, а ближневосточные поставки дорожают

Импортные пошлины приведут к повышению цен на СУГ, что станет еще одним ударом по разрастающемуся нефтехимическому сектору Китая, который уже сталкивается с переизбытком из-за слабого внутреннего спроса. Это также затруднит призыв Пекина к НПЗ переориентироваться на нефтехимическое производство, чтобы компенсировать снижение потребления автомобильного топлива, пишет Bloomberg.

Спрос на СУГ, включая сжиженный нефтяной газ, нафту и этан, может упасть на целых 400 тыс. б/с, согласно прогнозу отраслевого агентства FGE, которое оценивает базовое потребление Китая в 6,2–6,3 млн /с в этом году. Высокая зависимость от США и высокие тарифы означают, что сектор сейчас сталкивается с одним из своих «самых больших препятствий», говорит Миа Гэн, аналитик FGE.

Китайские пошлины в 84% на товары из США, включая сжиженный нефтяной газ, спровоцировали волатильность, при этом цены на альтернативные поставки с Ближнего Востока резко выросли. Согласно таможенным данным, США были источником около 60% импорта СУГа в Китай в 2024 году.

«Хотя мы ожидаем, что часть импортируемого сжиженного нефтяного газа будет заменена пропаном с Ближнего Востока, маловероятно, что это сможет полностью покрыть огромный импортный спрос Китая», — написал аналитик Energy Aspects Коэн Весселс.

Рыбные импортеры США ждут «тарифного удара»

После объявления президентом Соединенных Штатов Дональдом Трампом новых пошлин на зарубежные товары импортеры рыбы и морепродуктов получили отсрочку до 27 мая, чтобы успеть ввезти продукцию без дополнительных сборов.

Об этом говорится в бюллетене Погранично-таможенной службы США (USCBP), сообщает корреспондент Fishnews.

Новые тарифы вступили в силу 5 апреля: вводится дополнительная пошлина в 10% на большинство импортируемых в Соединенные Штаты товаров, включая морепродукты. Исключения предусмотрены для ограниченного списка стран, таких как Канада и Мексика.

Как пишут зарубежные СМИ, особое внимание уделили товарам с частичным американским происхождением. Так, если не менее 20% стоимости продукции приходится на компоненты из Штатов, соответствующая часть не облагается пошлиной. Это может быть важно для рыбы и морепродуктов, выловленных флотом США, но переработанных за рубежом, обращает внимание пресса. В то же время отмечено, что точный порядок расчета USCBP пока не разъяснила.

По данным Минсельхоза США, страна в значительной степени полагается на рыбный импорт: только в 2023 г. общая стоимость ввезенных на американский рынок рыбы и морепродуктов составила 25,3 млрд долларов. При этом дефицит внешней торговли по этой категории составил 20,3 млрд долларов.

Теперь значительная часть поставщиков, включая Индию, Индонезию и Вьетнам, оказались в списке стран, на которые распространяются наиболее жесткие тарифные ограничения. Вьетнам столкнулся с самыми высокими тарифами — 46%, для Индонезии установлена пошлина в 32%, для Индии — в 26%.

Кроме того, президент Дональд Трамп заявил о повышении пошлин на импорт из Китая, так как ранее Пекин заявил о введении ответных пошлин на американские рыбу и морепродукты. С учетом решимости китайцев, можно ожидать серьезного влияния нового раунда торговой войны на двустороннюю торговлю, в том числе на экспорт американских морепродуктов в КНР, считают аналитики.

Особенно сильным удар может быть по рыбакам Аляски, которые традиционно отправляют свою продукцию — главным образом минтай и лосось — на переработку в Поднебесную. С введением «двойных тарифов» (при вывозе продукции в Китай и повторном ввозе в США) производственные затраты возрастут, что приведет к удорожанию конечного продукта и снижению спроса на него.

Особенно чувствительно это будет в условиях конкуренции с лососем из Шотландии, Норвегии и Чили, который также перерабатывают в китайских городах Циндао, Далянь и Яньтай. Рыба из этих стран не только обложена значительно меньшими пошлинами, но и в целом обходится дешевле дикого лосося с Аляски, подчеркивают иностранные СМИ.

Также ожидается, что заградительные пошлины на рыбу и морепродукты из США могут усилить интерес китайских потребителей к аналогичной продукции из России и Норвегии.

Fishnews

Politico: Трамп требует от Евросоюза покупку газа и нефти на $350 млрд

Трамп требует от Брюсселя трат в размере $350 млрд на американские нефть и газ, чтобы Штаты смягчили таможенное давление на европейские товары

Трамп заявил, что ЕС должен купить энергоносители из США на $350 млрд для ослабления пошлин, пишет Politico.

При этом ранее в ЕК предложили ответные тарифные меры в отношении американской продукции на уровне 25% с 16 апреля, сообщал Reuters. Правда позже стало известно, что ЕК решила поговорить с Трампом об отказе Евросоюза от российских энергоносителей.

«НиК»: Брюссель не предлагал газ и нефть из РФ заменить американским сырьем в существующих ценовых показателях, но, возможно, рассчитывал на скидки со стороны Вашингтона.

Стоит отметить, что в настоящее время в Евросоюза есть свой козырь в кармане, а именно потеря китайского рынка американскими СПГ-заводами из-за ответных пошлин Китая на действия Трампа.

Премьер Израиля первым прибыл в США договариваться о снижении торговых пошлин

Юрий Когалов

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху прилетел в Вашингтон, где его планирует принять президент США Дональд Трамп.

В Америку израильский премьер отправился из Венгрии, где на прошлой неделе встречался с ее премьером Виктором Орбаном. Как подчеркивают израильские СМИ, путь до США был извилистый. Из опасений, что некоторые европейские страны попытаются исполнить выданный Международным уголовным судом ордер на арест Нетаньяху, его борт облетал их стороной. В прошлый раз, когда премьер Израиля посещал Вашингтон, маршрут был еще сложнее: он пролегал над американскими военными базами, чтобы самолет мог там приземлиться при необходимости.

Главной темой переговоров Трампа и Нетаньяху планируется возобновление боевых действий ЦАХАЛ в секторе Газа, а также судьба 59 заложников, которые все еще удерживаются ХАМАС. По данным издания Haaretz, премьер Израиля намерен обсудить эту тему и со спецпосланником президента США по Ближнему Востоку Стивом Уиткоффом, чтобы тот усилил давление на Катар и Египет, которые выступают посредниками на переговорах с ХАМАС. Они, по замыслу Тель-Авива, должны склонить палестинскую группировку к временному прекращению огня в обмен на заложников, а не к окончательному, как того требует ХАМАС. На данный момент переговоры зашли в тупик.

Нетаньяху рассчитывает, что Трамп поддержит его не только в вопросе новой атаки на ХАМАС, но и в переговорах о торговых пошлинах

Кроме того, Нетаньяху хочет обсудить новые таможенные пошлины, которые на прошлой неделе ввел Трамп почти на весь импорт в США. Для Израиля они составили 17 процентов. Как отмечают СМИ, это застало врасплох Нетаньяху и его правительство, которое объявило о готовности вообще отменить пошлины на товары из США ради смягчения американских тарифов. "Я могу вам сказать, что я первый иностранный лидер, который встретится с президентом Трампом по этому вопросу, который так важен для израильской экономики", - заявил Нетаньяху журналистам.

Между тем

Глава Национального экономического совета Белого дома Кевин Хассетт в интервью телеканалу ABC заявил, что США получили от более чем 50 стран предложения по запуску переговоров относительно введенных Вашингтоном импортных пошлин. Эту информацию подтвердил министр торговли США Говард Латник в интервью CBS. Однако, как заявил Латник, эти обращения никак не повлияют на введение пошлин (они вступают в силу с 9 апреля), никаких отсрочек не будет.

Европейское издание Politico сообщило, что ЕС хочет дать ответ и ввести ответные меры, общая стоимость которых оценивается в 28 млрд долларов. В понедельник именно этот вопрос обсуждали главы МИД ЕС в Брюсселе и министры экономики в Люксембурге. По словам еврокомиссара по вопросам торговли Мароша Шефчовича, в настоящее время происходит "смена парадигмы мировой глобальной торговой системы". В связи с этим Испания призвала выделить помощь секторам, наиболее пострадавшим в результате введения американских пошлин.

Хотя многие страны мира недовольны введенными тарифами на импорт товаров в США, с открытой критикой высказываются нечасто. В этом плане выделяется Пекин. "Введение США дифференцированных пошлин нарушает принцип недискриминации ВТО, наносит серьезный урон нормальному международному торгово-экономическому порядку, безопасности и стабильности глобальных производственных и логистических цепочек, наносит серьезный ущерб многосторонней торговой системе", - заявил представитель МИД КНР Линь Цзянь. По его словам, "злоупотребление пошлинами со стороны США равносильно лишению стран, особенно стран Глобального Юга, их права на развитие".

Сам же глава Белого дома утверждает, что готов к сделке с Пекином по пошлинам, но только в случае выравнивания товарооборота между двумя странами.

Торговая война Трампа может перекроить весь мировой газовый рынок. Подстегнет ли она интерес к российскому топливу?

Торговая война Трампа может перекроить весь мировой газовый рынок

Сергей Тихонов

Торговая война, разворачивающаяся сейчас в мире, может опять перекроить весь газовый рынок, еще не пришедший в себя после ценового ралли 2022-2023 годов, подрыва "Северных потоков" и закрытия украинского транзита. Для США нефть, топливо и газ - основные статьи экспорта. И если страны Европы и Азии начнут вводить ответные пошлины на американские товары, то они могут затронуть сырьевой американский экспорт.

Из 2,1 трлн долл. американских товаров, поставленных за границу в 2024 году, на нефть, газ и топливо пришлось 320,1 млрд долл. (15,5%). Только на газ - 61,2 млрд долл. В Европе США заменили Россию как основной поставщик голубого топлива. Причем для американского сжиженного природного газа (СПГ) Европа также главный рынок сбыта. Если ЕС будет реагировать зеркально на американские тарифы, то введение пошли на СПГ из США напрашивается.

Как отмечает замглавы Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач, если европейцы введут ответные пошлины на СПГ американского происхождения, поставщикам придется дополнительно усложнять логистику. Это отразится на доступности газа и ценах. Альтернатива одна - возобновить сотрудничество с Россией, но, кажется, европейцы пока морально не готовы к этому, считает эксперт.

Для ЕС введение ответных пошлин на американский СПГ будет очень смелым шагом. Слишком долго Европа по отношению к США была в положении "младшего брата". Но исключать такую возможность нельзя. Фактически торговый конфликт начали Соединенные Штаты, и в Европе зреет недовольство решениями Трампа. Одно дело, когда европейцы сами отказывались от российского газа в пользу СПГ из США, и совсем другое, когда его стали навязывать насильно, мотивируя необходимостью выравнивания торгового баланса, закрывая при этом американский рынок для товаров из Европы.

По словам эксперта по энергетике Кирилла Родионова, в целом решение администрации Трампа ввести тарифы в отношении более чем 180 государств приведет к охлаждению энергетических рынков. Есть все предпосылки для долгосрочного снижения цен. Хорошая новость в том, что ввод пошлин, вне зависимости от ответа ЕС, подстегнет возвращение дополнительного интереса к импорту российского газа. Но здесь, безусловно, все будет зависеть от политических решений, урегулирования украинского конфликта и геополитики в целом.

Китай уже ввел ответные тарифы на газ из США и фактически прекратил его импорт

В случае успеха мирных переговоров встанет вопрос о возобновлении украинского транзита российского газа и, возможно, других маршрутов, поскольку на повестке дня в Европе будет стоять вопрос перезапуска экономического роста и снижения издержек на закупку энергетического сырья, считает Родионов.

Эскалация торговой войны уже привела к негативной реакции в ценах на практически все сырьевые товары, и природный газ не стал исключением, отмечает аналитик ФГ "Финам" Сергей Кауфман. Европейские цены на газ впервые с сентября прошлого года опустились до 400 долл. за тыс. кубометров, несмотря на пониженный уровень заполненности подземных хранилищ газа (ПХГ). Участники рынка опасаются, что торговые войны негативно повлияют на состояние мировой экономики, а значит, и на спрос на сырьевые товары.

Эксперт считает маловероятным, что ответные тарифы со стороны ЕС, являющегося ключевым покупателем американского СПГ, затронут энергетический импорт. Такой шаг был бы ударом себе же в ногу, поскольку альтернативных источников для поставок СПГ в необходимых объемах у ЕС просто нет. Кроме того, энергетический импорт является одним из способов хотя бы частично выровнять торговый баланс с США, что является в текущих реалиях необходимым условием для улучшения отношений со Штатами, уточняет он.

Действительно, других равноценных источников СПГ у Европы нет. Катар и Австралия в основном поставляют свой газ на азиатский рынок. И здесь мы опять возвращаемся к российскому трубопроводному газу, который остается для Европы самым простым способом снизить зависимость от СПГ из США.

Впрочем, Кауфман считает, что российский газ остается токсичным для большинства стран ЕС. Цены и без восстановления поставок российского топлива остаются лишь умеренно высокими, в связи с чем какого-то дискомфорта европейские импортеры сейчас не испытывают. В случае урегулирования конфликта на Украине возможно восстановление поставок в страны Центральной Европы, которые вплоть до конца 2024 года импортировали российский газ, но какого-то радикального изменения отношения к российскому газу не ожидается.

Другой вопрос, изменится ли отношение Европы к газу из США и придется ли европейцам выбирать между нашим и американским газом. По экономическим параметрам российское голубое топливо выгоднее поставок из-за океана. Но остается еще политика.

За европейский рынок также играет то, что продавцы СПГ из США, а, как правило, это даже не американские компании, в условиях слабого роста спроса будут иметь мало альтернатив для сбыта своей продукции. В Азии из серьезных покупателей американского СПГ остались только Япония и Южная Корея, но конкуренция здесь в разы выше. Они получают газ из России, Австралии и Катара. Причем газовые рынки этих двух азиатских стран совсем не так перспективны, как Китая или Индии, куда поставки из США не велики.

Ответные пошлины на американский СПГ уже введены Китаем. Поднебесная покупала не очень много американского газа, несмотря на все усилия Трампа еще в период его первого президенства (2017-2021 годы), но теперь после введения пошлин китайские компании либо вовсе не берут его, либо, выполняя долгосрочные договора, перепродают его в другие страны.

Биржи напоролись на тарифы. Как американские пошлины скажутся на курсе рубля и ценах на нефть

Автор проекта Bitkogan Коган: Трамп и его команда затеяли реальный передел мира

Сергей Тихонов,Сергей Болотов

Всего за неделю мировые цены на нефть рухнули более чем на 16 процентов до минимума за четыре года. Еще в среду за баррель марки Brent давали около 75 долларов, а уже в понедельник цены упали ниже 63 долларов. Виновником "торжества" справедливо называют президента США Дональда Трампа, который развязал мировую торговую войну, введя таможенные пошлины на товары почти из всех стран, имеющих экономические связи с США.

Основной американский биржевой индекс S&P 500 пережил панические распродажи во всех без исключения секторах, показав сильнейшее падение со времен пандемии коронавируса. Американский рынок потерял 5 трлн долларов - это астрономическая сумма, сравнимая с годовым бюджетом США или Китая. Рынки ждали от Трампа пошлин, но не ожидали, что они будут такими высокими. Следом за нефтью вниз пошли газовые котировки, опустившись в Европе ниже 400 долларов за тысячу кубометров. Мировые индексы и нефть потащили за собой и российский рынок. Индекс Мосбиржи к понедельнику упал на 10 процентов, а курс рубля к доллару ослабел на 2 процента.

Дополнительным фактором, придавшим ускорение падающим котировкам, стало решение ОПЕК+ в три раза увеличить темпы роста добычи нефти в мае. Вместо 137 тыс. баррелей в сутки в мае производство вырастет на 411 тыс. баррелей в сутки. С учетом апрельского наращивания производства на рынок в течение двух месяцев будет выброшено дополнительно почти 550 тыс. баррелей в сутки. Объем не очень большой, но с учетом новостного фона ощутимый.

Финансисты опасаются, что пошлины Трампа сильно затормозят мировую экономику, так как будут препятствовать международной торговле, что автоматически снизит спрос на нефть и другое сырье. А в этот момент страны ОПЕК+ добавляют стороне предложения еще полмиллиона баррелей в сутки. Естественно, рынок пошел вниз.

По мнению эксперта "Эйлер Аналитические Технологии" Андрея Полищука, пошлины США замедлят спрос на нефть в 2025 году на 470 тыс. баррелей в сутки. А мировой ВВП может замедлиться на 0,3 процента в 2025-2026 годах. В случае же более значительного влияния пошлин на мировую экономику (например, замедления глобального роста на 1 процент) динамика может уйти в отрицательную зону. Так, при таком снижении темпа роста мирового ВВП в 2025 году замедление спроса на нефть окажется в диапазоне 1,3-1,8 млн баррелей в сутки. Это плохой сценарий для России, поскольку госбюджет хотя и стал меньше зависеть от нефтегазовых доходов, но их вклад в казну по-прежнему составляет около 30%.

Пока мировые фондовые рынки "штормит", на российском все остается относительно спокойно

Но против апокалиптического сценария выступают данные по добыче нефти в самих США. Согласно данным Управления энергетической информации местного минэнерго, добыча нефти в стране в январе сократилась на 305 тыс. баррелей в сутки, до 13,15 млн баррелей в сутки - минимального уровня с февраля 2024 года. Учитывая высокую стоимость американской сланцевой и морской добычи, расти сейчас она не будет. Котировки североамериканской нефти WTI упали до 60 долларов за баррель. А именно рост производства в США расценивался как основной драйвер увеличения предложения в этом году.

По мнению портфельного управляющего УК "Альфа-Капитал" Дмитрия Скрябина, в поддержку нефтяных цен также играет риск возможного конфликта США с Ираном - без этого цены могли бы упасть ниже. Иранский фактор добавляет к цене Brent примерно 3 доллара за баррель и продолжает действовать тем сильнее, чем больше появляется разговоров о новой войне на Ближнем Востоке.

Не стоит скидывать со счетов и роль личности в истории: Трамп уже не раз показал свою манеру "закошмаривать" партнеров по переговорам, чтобы добиваться максимально выгодных условий. Фактически сейчас цены и на сырьевых рынках, и на биржах по всему миру делают спекулянты. Пока нельзя исключать, что американский президент передумает, а влияние пошлин будет не таким жестким. Последствия решения ОПЕК рынок тоже сможет ощутить не раньше мая. Поэтому пока биржевыми торгами руководят главным образом эмоции. Отчего, правда, не легче странам - экспортерам нефти, в том числе и России.

Бюджет России на 2025 год рассчитан, исходя из цены 69,7 доллара за баррель корзины отечественных сортов нефти Urals и ESPO в соотношении 78 к 22 соответственно. При этом необходимый минимум - базовые доходы бюджета - рассчитан из средней стоимости отечественной нефти в 60 долл. за баррель. В марте цена Urals составила 58,99 доллара за баррель, а после обвала в Brent она, вероятно, окажется ниже 50 долларов.

Если отскока на нефтяном рынке не случится, компенсировать недополученные доходы Минфину России придется из резервов. Также этому может помочь ослабление рубля из-за снижения валютной выручки у экспортеров сырья. Но это будет болезненный сценарий: более дорогая валюта означает разгон инфляции и реакцию в виде более жесткой политики Центробанка и дорогих кредитов.

Фондовый рынок РФ уже отыграл плохие новости и пока не будет продолжать резко падать, прогнозирует профессор Президентской академии (РАНХиГС) Александр Абрамов. "Скорее всего он останется и без существенного роста, а инвесторы будут ждать сигналов либо в виде замедления внутренней инфляции и снижения ключевой ставки ЦБ, либо каких-то позитивных шагов в геополитической игре. Но ждать, вероятно, придется 2-3 месяца", - предупреждает профессор Абрамов.

Чем больше заявлений делают Трамп и его команда, тем больше на рынке становится людей, которые считают угрозы взвинтить пошлины еще сильнее для всех несогласных просто своеобразной переговорной позицией, отмечает экономист, автор проекта Bitkogan Евгений Коган. То же самое касается угроз в адрес России на случай срыва переговоров по Украине - за последние годы из Вашингтона слышали и не такое. "Все это просто инструменты принуждения, что-то вроде кузькиной матери. Страшна эта мать! Только никто и никогда ее не видел", - говорит он.

Но легкомысленно относиться к происходящему точно не стоит, подчеркивает Коган. Многие американцы традиционно хранят свои сбережения в акциях, и огорчать избирателей по пустякам в Белом доме никто бы не стал.

"Трамп и его команда затеяли реальный передел мира, он затронет главным образом ресурсы и инфраструктуру. Уж очень им не нравится проникновение Китая во все уголки этого мира. Образно я бы назвал это изгнанием дракона из орлиного озера. Но к разным странам и подходы будут разными, это видно хотя бы по Израилю, которому объявлены пошлины в размере 17%. И премьер Нетаньяху сразу приехал в Вашингтон на переговоры. Кроме обнуления тарифов на товары из США, может обсуждаться выход китайских инвесторов из крупных проектов в Израиле. Всех деталей мы не узнаем, но некие контуры грядущих событий увидим", - заключил он.

Трамп счастлив — сланцевики нет

Мировой экономический спад угрожает сланцевой добыче США

Трамп заявил, что в США все хорошо, а трейдеры сравнивают ситуацию на рынке с «черным понедельником» 1929 года

Трамп считает, что благодаря его таможенным пошлинам стоимость черного золота и продуктов питания в США упала, в стране нет инфляционных рисков, Соединенные Штаты обогащаются за счет сборов от импорта.

Данное заявление, судя по всему, было адресовано ФРС, которая должна понизить процентные ставки. Трамп призвал Федрезерв снижать ставку, заявив, что и инфляция в норме.

Президент США добавил, что его предшественники виноваты в том, что другие державы пользовались старой доброй Америкой.

«НиК» отмечает, что оптимизм Трампа не разделяют фондовые и сырьевые рынки мира, которые погрузились в кризисное состояние, сравнивая его с «черным понедельником» Великой депрессии 1929 года. Не в восторге от политики действующего американского лидера и нефтегазовый сектор США, которому затруднительно наращивать свои мощности при низких ценах на сырье.

Любопытно, что еще в 2018 году прогнозировался постепенный спад производства нефти в США из-за достижения пика добычи сланцевых формаций. Американские компании пытались оттянуть падение производство за счет новых технических решений на уже действующих скважинах, однако отрасли будет тяжело поддерживать нынешний уровень производства в условиях резкого падения цен на нефть. Акции сланцевых компаний уже потеряли существенно в своей стоимости.

Американские ВИЭ под угрозой из-за пошлин Трампа

Financial Times сообщает, что замедление сектора возобновляемой энергетики в США связано с высокой зависимостью отрасли от зарубежных поставок компонентов

Инициатива президента США Дональда Трампа по расширению таможенных сборов на импортные товары может существенно замедлить развитие национального сектора возобновляемой энергетики. Как указывает Financial Times со ссылкой на отраслевых специалистов, это связано с высокой зависимостью отрасли от зарубежных поставок компонентов.

Жюльен Дюмулен-Смит, аналитик Jefferies, акцентирует внимание на том, что ключевая сложность заключается в отсутствии полноценных внутренних производственных цепочек в солнечной и ветровой энергетике, а также в аккумуляторных батареях. Пока альтернатив импортным закупкам практически нет, отметил он.

Особую озабоченность вызывает зависимость США от китайских литий-ионных аккумуляторов, доля которых в американском импорте достигает 90%. С учетом новых мер и ранее действующих ограничений совокупные пошлины на эту продукцию из КНР к 2026 году могут составить 82,4%. До 90% других критически важных элементов, включая материалы для ВИЭ, страна закупает у Китая, Вьетнама, Южной Кореи и ЕС. Согласно расчетам Wood Mackenzie, 25-процентные тарифы в ветроэнергетике повысят стоимость проектов как минимум на 7%.

Американские компании опасаются двойного давления: параллельно с тарифами администрация Трампа сокращает программы господдержки «зеленой» энергетики, делая приоритетом традиционное ископаемое топливо. Отмена части налоговых льгот и субсидий, введенных при Джо Байдене, уже вызвала неопределенность в «зеленой» отрасли. Компании ожидают полного прекращения бюджетного финансирования возобновляемой энергетики.

«НиК»: Несмотря на активный рост локального производства компонентов для ВИЭ в период правления Байдена, США достичь хотя бы минимальной независимости от импорта не удалось. А новая политика Трампа может ударить даже по американским производителям аккумуляторов и другого оборудования для «зеленой» энергетики из-за роста цен на сырье и отсутствия господдержки.

Страны готовят ответный удар, а американцы протестуют. Как мир отреагировал на введенные Трампом тарифы

Протесты против Трампа напоминают акции, с которых начинались цветные революции

Максим Макарычев

Индексы на мировых биржах продолжили движение вниз на фоне объявленного в конце недели повышения пошлин на импорт в США и ответных мер ряда стран. Многие государства взяли паузу и обдумывают ответный удар на действия главы Белого дома Дональда Трампа, другие уже пошли на ответное обострение в торговой войне.

В Евросоюзе заявили о подготовке масштабного ответа, но пока ограничиваются обещаниями нанести его. Германия, по данным The Telegraph, намерена изъять 1,2 тыс. тонн своего золота из хранилищ США, сомневаясь в надежности Вашингтона как партнера. Власти Китая ответили симметрично, повысив пошлины на импорт американских товаров на 34 процента (Трамп также обложил импорт из КНР по 34-процентной ставке). В Канаде ввели 25-процентные пошлины на импорт американских автомобилей. Между тем предприниматель и советник Белого дома Илон Маск выразил надежду, что Европа и США когда-нибудь перейдут "к ситуации с нулевыми тарифами, фактически создав зону свободной торговли". Трамп же заявил, что в стране происходит "экономическая революция", которая будет нелегкой, но в итоге по его замыслу приведет США к историческому результату.

Между тем в самой Америке сотни тысяч демонстрантов вышли на улицы в минувшие выходные в знак протеста против политики Трампа и влияния на него Маска. Акции в США под общим названием "Руки прочь!" собрали вместе противников Трампа, адептов глобализма и либеральную общественность во главе с экс-президентом Бараком Обамой и бывшей вице-президентом Камалой Харрис. Масштабные митинги прошли в более чем тысяче городов во всех 50 штатах, что стало самой крупной акцией против Трампа с момента его инаугурации.

На Трампа обрушился шквал критики за развязывание торговой войны, но он настаивает, что делает это ради защиты интересов своих граждан

Протестующие декларировали три цели: положить конец влиянию миллиардеров и якобы "безудержной коррупции" в администрации Трампа, остановить сокращение расходов на социальное обеспечение и медицинскую помощь, а также прекратить вытеснение на обочину повестки сексуальных и прочих меньшинств.

Все это напоминало классический сценарий громких акций, с которых начинались цветные революции в Восточной Европе и на постсоветском пространстве под патронажем их спонсора и вдохновителя, американского финансиста Джорджа Сороса. Этот, как его еще называют, "архитектор хаоса" спонсировал сотни акций протеста по всей Америке против своего идеологического врага Трампа во время его первого президентства (2017-2021 гг.). На этот раз имя Сороса не упоминалось, но повестка дня антитрампистов реализована аккурат по его сценарию цветных революций с грамотно продуманной режиссурой.

Это и массовость акций, проходивших преимущественно у федеральных зданий. Это и упреки в адрес власти, и требования, как на марше в Лос-Анджелесе, "передать власть народу". Это и некие "знаки", "символы" протеста, как гудящие клаксоны автомобилей у гольф-клуба Трампа во Флориде. Это и приезд в столицу страны "протестующих" из глубинки, множество плакатов, в том числе провокационного, даже вульгарного характера. Наконец, заводящие толпу ораторы с их радикальными предложениями "заставить Трампа и Маска бояться". Ранее противники Маска разгромили центры и автомобили Tesla по всей стране, а Трамп, переживший два покушения в прошлом году, назвал это внутренним терроризмом.

Сторонники Трампа утверждают, что протесты были оплачены "глубинным государством" или идеологически враждебными ему американскими чиновниками различного ранга.

Увеличение трат на оборону до 5% ВВП вынудит страны НАТО сократить соцрасходы

Политолог Бовт: Всем странам НАТО придется резать социальные расходы

Госсекретарь США Марко Рубио на министерской встрече стран НАТО в Брюсселе напомнил союзникам, что "старший брат" ждет от них роста расходов на оборону до 5% ВВП. Самой Америке тоже придется пойти на дополнительные траты. И, скорее всего, всем придется резать социальные расходы. Потому что - или пушки, или масло.

Европа гордилась тем, что ей удалось построить "социальное государство". Хотя на Старый Свет приходится лишь 7% населения мира и четверть мирового ВВП, зато половина всех мировых социальных расходов. Европейцы могли себе это позволить даже в годы "холодной войны" за счет косвенных "американских субсидий" на военные нужды, когда до 80% совокупного военного бюджета НАТО покрывалось расходами США на эти цели. Сейчас доля США и Канады опустилась до 65% (но военный бюджет Канады "крошечный" - 26,9 млрд долл., или 1,37% ВВП). Теперь Америка хочет переложить на Европу большее бремя.

В прошлом году лишь 23 из 32 стран НАТО увеличили военные расходы до ранее установленного уровня в 2% от ВВП. Расходы на оборону стран НАТО (без США с их 895 млрд долл.) выросли более чем на 30% с 2021 по 2024 год, до 326 млрд евро. К 2027 году они вырастут еще на 100 млрд евро. Средний уровень уже в этом году составит 2,04%.

В прошлом году Германия впервые преодолела отметку в 2%, Италия замерла на 1,49%, Бельгия - на 1,3%, а Испания оказался в хвосте с 1,28%. Франция и Великобритания тратят лишь немного более 2%. У самих США 3,4%. В наибольшей степени готовы вооружаться ряд стран Восточной Европы. Но не все. Польша уже в 2025 году потратит на военные цели 4,7% ВВП. А вот некоторые восточноевропейские страны, отличающиеся резкой антироссийской риторикой, не спешат тратиться на ВПК соответственно своим заявлениям. Так, Чехия в этом году собирается выйти на скромные 2,3% ВВП. Словакия при "фрондирующем" с ЕС премьере Роберте Фицо зависла на 2%. Зато Эстония уже тратит на военные цели 3,43% ВВП, Литва - 2,8%, а президент Гитанас Науседа обещает даже увеличить расходы до 5-6% в 2026 году, хотя многие не верят в реализуемость этих планов. Латвия имеет военные расходы в 3,45% ВВП. Румыния (2,5%), Греция (3%) и Болгария (2,5%) догоняют, однако Болгарии особенно трудно на фоне экономических проблем.

Европейским политикам, дабы следовать "заветам Вашингтона", придется переубеждать своих избирателей, ожидающих от государства увеличения расходов на медицину, образование и пенсии, особенно по мере старения населения. Ведь сейчас впервые в истории в Европе людей старше 65 лет живет больше, чем тех, кто моложе 15 лет. Наивысшая доля (24%) - в Италии. По словам министра обороны Гвидо Крозетто, в таких условиях страна на военные расходы в 2% ВВП выйдет не ранее 2028 года.

Странам НАТО придется резать социальные расходы. Потому что "или пушки, или масло"

В 1970-х лишь 13% британцев были старше 65 лет, сейчас - более 20%. Примерно, как во Франции и Германии, и эти три страны будут "стареть" еще сильнее. А ведь во Франции социальные расходы сегодня выше, чем в других развитых странах - 31,5% ВВП (в Германии больше 25%, в Италии ближе к 30%, в среднем по миру - около 16%), и французы к этому привыкли.

В Германии финансовая ситуация лучше, чем в Италии и Франции, но министр обороны Борис Писториус уже подсчитал, что если Германии тратить 5% ВВП на оборону, то это составит 40 процентов от общего бюджета, и там мало что останется для других нужд. В силу относительно небольшого госдолга Германии к ВВП по меркам ЕС (60%) там изменили Конституцию ради его наращивания и теперь будут "вооружаться" в кредит перед будущими поколениями.

Нынешний британский премьер Стармер помнит, что предыдущее правительство консерваторов пало во многом из-за кризиса Национальной службы здравоохранения (NHS): она бесплатная, но "славна" огромными очередями (по несколько месяцев) для записи к врачам. Пока лейбористы бюджет NHS трогать боятся (куда уж хуже), ограничившись сокращением иностранной помощи (с 0,5% ВВП до 0,3% в 2027 году), направив эти деньги на оборону. Однако это позволит нарастить военные расходы Королевства лишь до 2,6% ВВП к 2027 году. Рейтинг британского правительства уже резко упал после принятия осенью бюджета, предусматривавшего повышение налогов, хотя тогда его основная нагрузка пришлась на бизнес. Но дойдет и до физлиц.

Во Франции попытки Эмманюэля Макрона повысить налоги (максимальная ставка уже 45%) вызвали масштабные протесты, с тех пор его общественная поддержка так и не выросла. Но Макрон призывает повысить военные расходы до 3-3,5% ВВП (о 5% речи нет). Тогда как дефицит бюджета уже составляет около 6% ВВП (по европейским нормам он не должен превышать 3%). Правительство Франсуа Байру заложило сокращение расходов на 50 млрд евро, но для достижения поставленных Макроном целей надо увеличивать военные расходы на 30 млрд в год, так что резать придется "социалку", наращивая при этом госдолг.

Немцы решили вооружиться в кредит перед своими будущими поколениями

Испании с ее соцрасходами в 19,2% ВВП и военными менее 1,5% и где правительство социалиста Педро Санчеса давно балансирует на грани отставки, придется еще тяжелее. Уступая давлению Вашингтона, Мадрид согласился выйти на уровень военных расходов 2% ВВП, но лишь к 2029 году (это будет означать их удвоение, до 36,56 млрд евро). Санчес обещает, что это не приведет к урезанию соцпрограмм, на которые уходит 60% бюджета. Однако правительство уже пошло на повышение налогов (для богатых), а индексация зарплат бюджетников и пенсий отстает от инфляции.

Все европейские правительства столкнутся с одинаковыми проблемами при выборе "пушки или масло". Главным политическим методом при этом останется запугивание избирателей "русской угрозой". Это в том числе предопределит роль ЕС (плюс Британия) как главного препятствия на пути урегулирования на Украине: мол, пусть украинцы подольше воюют с русскими, пока мы будем "перевооружаться". Еще и Рузвельта в пример приведут: в военные 1940-е максимальная ставка налогов в США доходила до 94%. Европе, переходя на военные рельсы, есть куда расти - но только на нагнетаемом страхе перед "русскими танками, рвущимся к Пиренеям".

Подготовила Елена Березина

Георгий Бовт

политолог

США. НАТО > Госбюджет, налоги, цены. Армия, полиция > rg.ru, 7 апреля 2025 > № 4775074 Георгий Бовт

Рыбный рынок США могут перестроить «торговые войны»

После заявления президента Соединенных Штатов Дональда Трампа о введении взаимных тарифов в отношении «всех стран» аналитики прогнозируют существенное изменение американского рынка рыбы и морепродуктов.

Планируемое повышение тарифа на тиляпию из Китая с 25 до 45% приведет к снижению доступности этого продукта и падению спроса на него, отмечает аналитик нидерландского Rabobank Горян Николик. Он обратил внимание, что сейчас КНР поставляет 82% общего объема замороженной тиляпии (около 94,8 тыс. тонн) на американский рынок, сообщает корреспондент Fishnews.

Ожидается, что даже если поставщиков из Индонезии не обложат дополнительными пошлинами, они не смогут восполнить дефицит со своей долей в США, которая едва достигает десятой части от китайских поставок.

Более того, если Соединенные Штаты повысят тарифы и для Вьетнама, то это может дестабилизировать весь сегмент пресноводной рыбы в США. Американские потребители, скорее всего, переключатся на другие виды рыбопродукции либо на более дешевые источники белка вроде курицы.

Как пишут зарубежные СМИ, попадают под новые 25% тарифы и канадские производители лосося. Это может значительно увеличить цены для американских потребителей. В 2024 г. Канада поставила 51,7 тыс. тонн из 128,4 тыс. тонн экспорта свежего лосося в США.

Из-за двухгодичного цикла производства красной рыбы, малых объемов у стран — альтернативных поставщиков и дороговизны авиаперевозок свежего лосося, восполнить дефицит будет практически невозможно, считают аналитики. Даже Чили, Шотландия, Норвегия, Исландия и Фареры смогут лишь немного увеличить экспорт.

Наименее затронутым в этих условиях может оказаться рынок креветок. Их основными поставщиками в США выступают Индия и Эквадор. Эквадорское правительство последнего еще 28 марта заявило о решении убрать 30% пошлину для поставщиков креветки из США, чтобы не допустить введения ответных тарифов со стороны администрации Дональда Трампа. Кроме того, предложение креветки на мировом рынке гораздо выше и свободные объемы всегда смогут найтись для американского рынка, отмечает иностранная пресса.

Журналисты также обращают внимание, что дополнительной угрозой для рынка рыбы и морепродуктов в Соединенных Штатах являются предлагаемые повышенные портовые сборы для флота, построенного или эксплуатируемого Китаем. Также планируется ввести ограничения на перевозку американских грузов судами, не принадлежащими США. Это может еще больше осложнить логистику и повысить цены на импортируемую рыбопродукцию, опасаются аналитики.

Fishnews

EIA: Январская добыча нефти США упала до 13,15 млн б/с — минимума за 11 месяцев

Суточный объем нефтедобычи в США в январе сократился на 305 тыс. баррелей, достигнув отметки 13,15 млн б/с

Объем нефтедобычи в США в январе сократился на 305 тыс. барр./сут., достигнув отметки 13,15 млн барр./сут., показали данные Управления энергетической информации (EIA) Минэнерго США, опубликованному в понедельник. Уровень добычи стал минимальным с февраля 2024 года, зафиксировав наиболее существенное месячное падение производства с января прошлого года.

Аналитики ведомства скорректировали оценки декабрьских рекордов, понизив прогноз по нефтедобыче на 40 тыс. барр./сут. до 13,45 млн барр./сут. Лидер отрасли — Техас — продемонстрировал снижение на 105 тыс. барр./сут., до 5,58 млн барр./сут., что стало худшим результатом с марта 2024 года и крупнейшим спадом с начала прошлого года.

Второй по значимости нефтедобывающий регион США — Нью-Мексико — зафиксировал максимальное месячное падения нефтедобычи. Объемы сократились на 53 тыс. барр./сут., до 2,06 млн барр./сут., достигнув минимальных значений с июля 2024 года.

Параллельно в 48 штатах Америки зарегистрировано снижение январской валовой газодобычи на 1,7% — с рекордных декабрьских 118,3 млрд куб. Футов в день, до 116,3 млрд куб. фут./сут. Техас, являющийся ключевым газодобытчиком, сократил месячное производство за январь на 1,2% — до 36 млрд куб. фут./сут., тогда как Пенсильвания показала незначительный рост на 0,1% — до 21,4 млрд куб. фут./сут.

Исторические максимумы добычи для этих штатов остаются неизменными: 36,4 млрд куб. фут./сут. для Техаса (декабрь 2024-го) и 21,9 млрд куб. фут./сут. для Пенсильвании (декабрь 2021-го), согласно архивным данным EIA.